«Я посмотрел слишком много плохих фильмов». Шеф-редактор английской «Медузы» Кевин Ротрок о том, почему он выучил русский

«Это знает даже пума — надо говорить куркума». Откуда странные ударения в словарях и почему туда не попадают новые слова

«Слова загоняются в подполье». Максим Кронгауз о том, как с помощью языка мы создаем хорошего человека (пока безуспешно)

«Поговорки отражают полное неравноправие». Как в русском языке проявляются гендерные стереотипы и чем отличается речь мужчин и женщин

«Если человек мне неприятен, я ему черное кофе не прощу». Почему нас бесят чужие ошибки и надо ли поправлять собеседника

Инфодемия, коронарка, санитайзер и самоизоляция: как коронавирус меняет русский язык?

«Он и акушерка, и трактор, и штукатур». Кто переписывает книги за авторов и почему даже великим писателям нужны редакторы?

«Общаюсь с коллегами на корейском, армянском, лезгинском». Философ Аркадий Недель — о том, как он выучил два десятка языков и не сошел с ума

«Я росла со стихами „Мама — летчик? Что ж такого“». Доктор наук Алла Кирилина критикует «Розенталя и Гильденстерна» и объясняет, как на самом деле гендер проявляется в языке

Метро мужского рода, кино-фабрика через дефис, а Медуза — кличка собаки XVIII века. Как языковые корпусы помогают увидеть изменения в нашей речи