Арина Бойко

Всё было настоящим, даже радио не ловило.

Утром, когда дел было слишком много, Лиля представляла, что какая-нибудь девушка будет приходить к ней домой в обед. Сначала они будут вести себя хорошо, а потом — как пойдёт. Но к Лиле никто никогда не заходил.

Тебе что, никогда не хотелось положить руку девушке на грудь? Ты что, сумасшедший?

Тебе не нравятся пластинки, да? Может быть, тебе нравятся чудеса? Смотри!

Девочка, которая три дня не приходила в школу после того, как в раздевалке перед физрой за ней подглядывали мальчишки — открыли дверь и убежали, потом прочла у Ролана Барта: «Наиболее эротичны явления прерывности, мерцания: например, кусочек тела, мелькнувший между двумя частями одежды».

«Соблазнительно само это мерцание, иными словами, эффект появления-исчезновения», — пишет Барт в «Удовольствии от текста».

Страх превратился в азарт, азарт — в новый страх.

от этих объятий, от того, как внимательно он меня слушал, от того, что он был рядом, мои слезы закончились.

Он ведёт машину одной левой, а правую руку кладёт мне на колено. Я накрываю его руку своей, он тут же перехватывает и кладет свою сверху.

Я не понимаю, как это работает. С ним я чувствую, как для меня по-новому открывается весь мир. Он сам — целый мир. То, как он играет на фортепиано, как произносит слова, как смотрит на всех своими смеющимися блядскими глазами над очками, как усмехается, как целует мою шею под затылком, как проникает в меня пальцами, как матерится, как философствует и смеется за обедом, трогая под столом мою ногу, как крепко держит мою руку и ведёт за собой по большому торговому центру