мне хочется любить их, но страшно с ними соединяться, говорю я наконец, чтобы нарушить молчание, жужжащее соломоновой пчелкой, ведь это совершенно необратимо, понимаете?
ты делаешь простую вещь — суешь в другого человека язык или, скажем, палец, а когда достаешь, он становится другим, не совсем твоим — понимаете? он обладает знанием, которым не обладаешь ты — о черных ледяных промоинах, о лиловой ряске, об алой осоке на белом глинистом берегу, да мало ли что он может там постигнуть, и от этого знания ты уже никуда не денешься, разве не страшно?