Анастасия Грызунова

Крысе в лабиринте позволительно идти куда вздумается, – при условии, что она в лабиринте.

Я тогда больше курила – все от напряжения, его улавливаешь, как подземный гул, хотя вокруг тишь да гладь. И кофе я пила больше, и плохо спала. Все были какие-то дерганые. По радио чаще крутили музыку и меньше разговаривали.

Есть могущество в непристойных перешептываниях о властях предержащих. Есть в этом наслаждение, и шаловливость, и секретность, и запретность, и восторг. Как заклинание. Непристойности умаляют их, принижают до общего знаменателя, и тогда можно иметь с ними дело.

Лучше? тихонько переспрашиваю я. Он что, думает, так – лучше?

Лучше никогда не означает «лучше для всех», отвечает он. Кому-то всегда хуже.

А потом я подумала: это измена. Не само по себе, но как я откликаюсь. Знай я наверняка, что он умер, изменило бы это что-нибудь?

Хорошо бы жить без стыда. Хорошо бы жить бесстыдной. Хорошо бы жить темной. Я тогда бы не понимала, сколь я темна.

Развитый ум означает неспособность потакать чужому тщеславью, чего разумный человек всегда желает избежать.

– Госпожа Морлэнд, никто не может ценить ум женщин выше, нежели я. По моему мнению, природа одарила их столь щедро, что они никогда не почитают необходимым использовать более половины сего дара

Кэтрин готова была восхищаться тем, чего не понимала, едва ли меньше, нежели тем, что понимала вполне.

Перед тем как мстить, вырой две могилы».

— тайны по природе своей стремятся на поверхность, вырываются.