Нина Брокманн

icrogynon», «Oralcon»[22] и «Loette 28»[23].

Другой источник заблуждений — миф о том, что сексуальное влечение якобы является врожденным инстинктом из числа тех, что поддерживают в нас жизнь. Благодаря инстинктам мы испытываем жажду, голод, усталость. Мозг помимо нашей воли посылает сигнал о том, что пора совершать какое-либо действие, например, поспать, поесть или попить, иначе телу придется худо. Но если бы сексуальное влечение относилось к категории врожденных инстинктов, то можно было бы сказать, что мы нуждаемся в сексе так же, как в еде, сне или теплой одежде. Секс был бы необходим для выживания не только вида, но и каждого человека. И если причислять секс к инстинктам, то неудивительно, что отсутствие сексуального влечения считается болезнью[8]. Спешим сообщить: от недостатка секса еще никто не умирал. Секс не врожденная необходимость, а бонус, премия

Пока секс доставляет нам удовольствие, он работает как наркотик: влечение возникает чаще и мы хотим больше секса. Мы начинаем стремиться к ситуациям, где можем получить секс. И тут мы с вами подходим к главному тезису Нагоски: если для вас секс не является бонусом, если, например, вам больно, или он ассоциируется с пережитым насилием, или вам просто-напросто скучно, то влечение пропадает. Система работает до тех пор, пока мозг воспринимает секс как награду. Другими словами, мы не рождаемся с возбуждением — мы становимся возбужденными