Линор Горалик

Только рядом с другим человеческим существом и можно нашарить впотьмах вертлявую границу собственного существа, сказать себе: вот, здесь заканчиваюсь я, и начинается кто-то другой. Приподняться на цыпочки, заглянуть в чужие глаза и тут же отпрянуть, отвернуться, потому что там, дальше, — заповедная территория. Нас туда и рады бы пустить, да невозможно воспользоваться таким гостеприимством. Хаживали, знаем.

Израильский светский разговор построен по схеме “сейчас все плохо, потом станет хуже, потом еще хуже, и в результате все будет отлично”.

хотелось не вот этих взрослых чудес с игрой в ничего не значащие слова, а настоящих. Детских. Огоньков на живой елке. Смешных попсовых свитеров с оленями и снеговиками. Беготни, хохота, бенгальских огней, шороха подарочной бумаги.