Павел Арсеньев

есть претендующей на некоторую абсолютную принадлежность к духовному измерению) от определенных

жизни в качестве своей коммуникативной установки использует знаменитое «читатель-лжец, мой брат и мой двойник». Еще совсем недавно у Пушкина

Лирическое обращение всегда было устремлено к Даме, этому объекту желания, но, как показала Юлия Кристева, такой объект всегда также является и объектом отвращения

поэзия (как и любовь) современной жизни имеет возможность быть настоящей только в случае освобождения от

ритуалов идеализации/романтизации{80}

секуляризацией лиризма, а с другой — спиритуализацией письма

событие, составляющее существо поэзии, ускользает. Оба этих аспекта

своем опытно-событийном аспекте она затрагивает реальность иначе и более глубоко, чем знание

рода исследованием и приращением

субъекта их поэзии, как