Уильям Ирвин

Стоические ценности разделял Лев Николаевич Толстой, пропагандировавший их у себя в Ясной Поляне. Его младшая дочь вспоминала, как однажды к ней обратилась одна из местных крестьянок: «А вот книжечка есть такая, мне граф дал. Марк Аврелий называется. Мне как сделается скучно, или Никита запьет, или хлеба нету, или еще там что, я сейчас достаю эту книжечку, посажу ребят: “Петька, читай”. И так хорошо на душе делается, что все забудешь. Вы достаньте себе эту книжечку»

признавая свои ошибки, мы уменьшаем вероятность их повтора.

ради чего испытывать антирадость, когда в нашей власти получать от жизни радость? Ради чего, в самом деле?

Добиваясь высокого социального положения, мы наделяем других подобной властью, поскольку вынуждены делать вещи, рассчитанные на их восхищение, и воздерживаться от тех, что вызовут неодобрение, поэтому Эпиктет рекомендует не заботиться о социальном статусе: поставив перед собой цель угождать другим, вы потеряете свободу угождать себе. Вы добьетесь только того, предупреждает он, что поработите сами себя

«из многих наслаждений, которые завлекают человека в прегрешения и побуждают его предаваться им в ущерб пользе, наслаждению пищей противостоять труднее всего»

Сенека предлагает своему другу Луцилию представить, что тот невероятно разбогател, живет в доме с мраморными полами и золотыми украшениями, носит пурпурные тоги. Все это не сделает его счастливым: «Излишества лишь научат тебя желать еще большего». Так происходит потому, что желание роскоши не является естественным. Естественные желания (например, воды, когда мы испытываем жажду) могут быть утолены, противоестественные – нет

Я должен умереть. Если уже, я умираю, а если через некоторое время, сейчас я завтракаю, поскольку настал час завтрака, и вот тогда я умру

В двадцать лет можно отвергать стоицизм, пребывая в уверенности, что мир крутится вокруг тебя. В восемьдесят прекрасно понимаешь: мир не у твоих ног, а жить становится все труднее. Даже если в молодости ты казался себе бессмертным, теперь бренность до боли очевидна. Перед лицом смерти ты, возможно, наконец-то признаешь, что тебе требуется «просто спокойствие», таким образом созрев для стоицизма.

Музоний призывает не только жить хорошей жизнью, но и окончить ее, когда это возможно, хорошей смертью.

чтобы практиковать стоицизм, действительно требуются усилия – но значительно больше уходит, если не практиковать его.