Татьяна Варнек

Часто бывали наклеены картинки, голуби, незабудки… Мы на
каждое первое письмо отвечали, но, когда получали по второму, отвечали уже не всем, и
только с некоторыми переписка продолжалась. Мы хранили все письма, и у нас их набралось

несколько больших пачек

Мы с Ксенией взяли напрокат рояль, вернее старинный
клавесин, нашли учительницу и стали брать уроки. Вечерами играли в четыре руки. Жили
очень дружно, но иной раз и крепко ссорились.
Главные ссоры происходили

происходили из-за ее вечных влюбленностей – через год войны она осталась
такой же наивной и увлекающейся институткой: всегда была в кого-то влюблена, ждала
предложения, – я вмешивалась, она сердилась, и получались ссоры

Громадные столбы воды и грязи взлетали кверху. Мы, сестры, все трое сидели вместе. Было
жутко, но красиво! Санитары, румыны, все убежали под насыпь, и многие на поезд больше не
вернулись. Наша кухонная команда, русская, лежала под плитой с кастрюлями на головах

полусознательном состоянии, мы узнали об отречении Государя. Были очень подавлены, плакали. Ксения все вскакивала, становилась на колени и твердила: «Боже, спаси Государя!»
Все в отряде были убиты этим известием, одна только сестра, Ася Языкова, казанская
помещица, пришла от него в восторг, спорила со всеми, очень скоро бросила отряд и уехала
к себе в имение –

полусознательном состоянии, мы узнали об отречении Государя. Были очень подавлены, плакали. Ксения все вскакивала, становилась на колени и твердила: «Боже, спаси Государя!»
Все в отряде были убиты этим известием, одна только сестра, Ася Языкова, казанская
помещица, пришла от него в восторг, спорила со всеми, очень скоро бросила отряд и уехала
к себе в имение – «делить землю».
Мы начали поправляться. Революция еще не чувствовалась. Наш отряд стал тут же, в Яссах, где его силами формировался прекрасный санитарный поезд, из пульмановских и
международных вагонов. Старшей сестрой должна была быть Великая Княгиня Виктория
Федоровна, сестра румынской королевы. Нас обеих из госпиталя перевели в поезд, и каждый
день на двуколке мы уезжали за город в Соро, где стояла одна из летучек. Там мы
набирались сил, дышали чудным воздухом и запахом сирени, которой было множество.
Кроме поезда, отряд организовал около вокзала питательный пункт для румынского
гарнизона: все солдаты там голодали, тиф свирепствовал и смертность была ужасающая.
Мимо нашего поезда каждый день проходил грузовик с трупами солдат.
Питательный пункт был устроен в двух громадных палатках, в которых стояли столы со
скамейками. Пища варилась в поезде – жирный густой суп с куском мяса, каша, хлеб.
На открытие

Наконец улыбнулась и сказала: «Теперь я
поняла – у вас нет разливательной ложки!» Говорила она с нами по-французски. На другой
день ложку достали

нанял вольнонаемных баб: желающих оказалось много. Их поселили в командный вагон, надели на них белые халаты, повязали головы белыми платками и распределили по работам.
Платили и кормили хорошо, но доктор заставил их подписать условие: за первые два
проступка – выговор и штраф, а за третий

Беготни и
хлопот было много. Я узнала, что армянам и грузинам разрешают ехать на родину и даже
дают поезда. Пыталась устроиться с ними, под видом, что я с Кавказа. У меня были знакомые
армянские семьи. Сначала я думала, что удастся, но потом отказали,