Наталия Мавлевич

Бывает, Анна, что женщина меняет мужчин лишь для того, чтобы не меняться самой.

Я думаю, единственное, что нам остается делать, — это постараться найти дело, для которого мы родились, и выполнить его в меру своих сил, ничего не усложняя и не веря в сказки о божественном начале в нашем живот­ном естестве. Только тогда смерть застанет нас за толко­вым занятием.

— чаепитие обладает редким достоинством: вносить в наше абсурдное существование частицу спокойной гармонии.

психоанализ — единственное,­ что может сравниться с христианством в любви к нескон­чаемым страданиям.

И нам хочется удовольствия, за которым не надо гнаться, мы мечта­ем о блаженстве, которое возникает само собой, не в результате стремлений и достижений, а как проявление самого нашего естества. Искусство и есть такое блаженство.

Мы же смотрим на картину и получаем, не при­лагая никаких усилий, наслаждение от схваченной на лету красоты вещей, испытываем радость без вожделения, созерцаем то, что возникло­ помимо нашей воли, восторгаемся тем, чего нам не пришлось желать.

Мне возразят, что человеку свойственно­ искать смысл, выходящий за рамки естественных­ потребностей. А я отвечу, что это верно (иначе не было бы литературы) и совсем не верно: ведь стремление к смыслу — это тоже потребность, я бы сказала даже, высшая из всех потребностей, по­скольку прибегает для своего удовлетворения к наиболее действенному средству, то есть к разу­му. Поиски смысла и красоты — вовсе не признак­ того, что человек выше животных и, в отличие от животных, видит целью своей жизни просветление­ духа; нет, это лучшее оружие для удовлетворения­ вполне обыденных и материальных нужд.

Литература, на­пример, играет вполне прагматическую роль. Как и все другие виды искусства, она призвана сделать­ более приемлемым отправление наших жизненно­ важных функций. Люди формируют свою судьбу,­ размышляя о мире и о себе самом, и то, что мы постигаем таким путем, невыносимо, как любая голая правда. Нам ведомо, что мы не боги, созида­ющие мир силой собственной мысли, а всего лишь животные, наделенные средством выживания, и нам нужно что-нибудь такое, что делало бы эту истину не слишком горькой и защищало от беско­нечной, жалкой канители, на которую обречены живые организмы.
И вот мы изобретаем искусство, еще одно средство выживания нашего биологического вида

Нет, все должно быть наобо­рот: привилегированное положение по-настояще­му обязывает. Если ты принадлежишь к узкому, закрытому для посторонних кругу элиты, то должен посвятить себя служению тем больше, чем больший почет и материальную стабильность тебе­ дает такая принадлежность.

Зачем нужно образование, если не для служения? Служения, а не рабской службы, которой так кичатся чиновные лакеи государства, вменяя ее се­бе в добродетель: смирение в такой службе лишь показное, на деле же — одно честолюбие и спесь.