Мари Аннетт

Действия меняют наш путь, влияют на будущее, но намерения определяют нас, дают нам силу. Без них мы ничто.

Чего страшиться в смерти? Бремя жизни может быть столь велико, что утешит лишь знание: однажды она закончится… однажды все мы обретем вечный покой.

Как только она убежала, Эми пронзила Широ взглядом:

– Что это вообще было?

– Что было?

– Это!

Он вскинул бровь.

– Я прекрасно могу есть и с земли, но ты же говорила, что умираешь от голода. Разве не хочешь поесть?

– Я… да, но… но тебе было не обязательно… – Эми закусила губу, не желая обвинять его в том, что он заигрывал с мико. – Почему ты не услышал, как она идет к нам?

Приземлившись на какую-то слишком уж хлипкую ветку в десятках футов над землей, он прислонился к стволу и развернул Эми в своих объятиях так, чтобы она прижалась к нему спиной.

В небе, прямо перед ней, раскрылся каскад сияющих искр. Обрамленные ветвями дуба фейерверки взрывались беспрерывной волной: огненные цветы, кружащие завихрения, мерцающие звезды разлетелись во все стороны. Алые, изумрудные, оранжевые, лазурные и ярко-розовые вспышки рисовали во тьме причудливые узоры – и угасали мягкими искорками, уступая место очередному снаряду, который расплескивал краски в ночи.

– Широ, ты… – Она судорожно втянула воздух. – Ты посмотришь фейерверки после солнцестояния? Посмотришь их вместо… вместо меня?

Огни вспыхивали, со свистом проносясь по небу, но она не могла заставить себя поднять голову. Хватка Широ ослабла – и он развернул Эми лицом к себе.

– Все, что бы ты ни попросила. – Широ притянул ее ближе, обхватил ее пальцы своими. Опустив взгляд, прижал ее костяшки к губам. – Все, что бы ни пожелала, что бы ни потребовалось. Повелевай, малышка-мико.

– Ежели ставишь под сомнение мою искренность, я повторю. – Жгучие, древние глаза приковывали ее к месту, словно алые цепи, упивались ее душой. – Повелевай мною, Эми.

На этот раз ее сердце не запнулось. Оно воспарило. Как обыденно, как уверенно он приказал ей управлять им. Без ограничений, колебаний и сомнений он требовал, чтобы она просила у него все, что только захочет. Все, что только пожелает.

По спине пробежала дрожь. И прежде чем Эми успела это осознать, слова сорвались с предательского языка:

– Поцелуй меня.

Эми возмущенно подавилась воздухом. Они не поняли, кто она такая?! Да все слуги Аматэрасу знали ее в лицо!

Широ прыснул со смеху.

– Не вини их, малышка-мико. Ты все-таки маленько подрастрепалась.

Эми поведала ему о своих чувствах, а он предпочел уйти. Ее сердце разбивалось на части, мешая думать. И она бросилась обратно в дом, отчаянно надеясь, что доберется до комнаты раньше, чем окончательно утратит самообладание.

Вернее – почти не спала вообще. Глаза до сих пор болели от бесконечных слез, а сердце ныло с каждым ударом, ведь в нем занозой засел отказ Широ. Она раз за разом проигрывала в голове свое признание в том, что хочет провести с ним будущее, – и слышала его обещание больше ее не трогать.

– Я же говорил тебе, малышка-мико: то, что ты жертвуешь жизнью, устраивает Аматэрасу, гуджи, храм, кого угодно, даже тебя саму. А меня – нет!

Неистовство, что вспыхнуло в его последних словах, заставило Эми отпрянуть, а ее гнев – поутихнуть.