Антонина Ивахненко

И это повто­ря­лось не раз: наци­стс­кое пра­ви­тель­ство стал­ки­ва­лось с собы­ти­ями, кото­рых оно никак не ожи­дало. Нацис­тами всегда дви­гали неве­ро­я­т­ные амби­ции и чрез­ме­р­ный опти­мизм.

Ин­те­рес­нее всего в этом раз­го­воре даже не ответ Гимм­лера на ропот Хесса, а сам факт того, что Хесс мог поз­во­лить себе раз­го­ва­ри­вать в таком тоне с руко­во­ди­те­лем СС. В советс­кой сис­теме любой, кто пос­мел бы таким обра­зом отве­чать Ста­лину или Берии, рис­ко­вал бы жизнью. Как бы странно это ни выг­ля­дело на пер­вый взгляд, но на самом деле наци­стс­кое руко­водство было намного тер­пи­мее к внут­рен­ней кри­тике своих сто­рон­ни­ков, чем ста­линс­кая сис­тема. Это одна из при­чин, по кото­рой Тре­тий рейх ока­зался более дина­ми­ч­ным из этих двух поли­ти­чес­ких режи­мов: функ­ци­о­неры на ниж­них сту­пень­ках иерар­хи­чес­кой лест­ницы имели больше сво­боды для при­ме­не­ния ини­ци­а­тивы и выра­же­ния своей точки зре­ния. В отли­чие от боль­шинства тех, кто совер­шал прес­туп­ле­ния при ста­линс­ком режиме, Хесс никогда не совер­шал ника­ких пос­туп­ков из страха пред жес­то­ким нака­за­нием за невы­пол­не­ние при­каза. Он всту­пил в СС потому, что всем серд­цем верил в иде­алы нацизма и потому счи­тал, что у него есть право кри­ти­ко­вать детали прет­во­ре­ния этих иде­а­лов в жизнь. Он был энер­ги­ч­ным испол­ни­те­лем, кото­рый делает свою работу не потому, что ему так велели, а потому, что счи­тает, что это пра­вильно.

После того как один из инже­не­ров I. G. Farben спро­сил, сколько заклю­чен­ных смо­жет пре­дос­та­вить лагерь в бли­жай­шие годы, «штурм­бан­нфю­рер (майор) Хесс ука­зал на труд­ности с раз­ме­ще­нием дос­та­точ­ного коли­чества заклю­чен­ных в кон­цент­ра­ци­он­ном лагере Освен­цим, пос­кольку глав­ной про­бле­мой оста­ется невоз­мож­ность быстро воз­во­дить необ­хо­ди­мые для этого бара­ки». Этому мешал недо­ста­ток стро­и­тель­ных мате­ри­а­лов, зая­вил Хесс. Это была все та же про­блема, кото­рой он досаж­дал Гимм­леру и кото­рую пытался решить сам, отп­рав­ля­ясь в окру­жа­ю­щие села и «воруя» там строй­ма­те­ри­алы, в том числе так необ­хо­ди­мую ему колю­чую про­во­локу.

Гит­лер еще в июле 1940 года на встрече в его баварс­кой рези­ден­ции Бер­г­хоф объ­я­вил своим вое­на­чаль­ни­кам, что луч­ший спо­соб быстро окон­чить войну — это унич­то­жить Советс­кий Союз. Он пола­гал, что единст­вен­ной при­чи­ной, по кото­рой Бри­та­ния все еще про­дол­жает войну, явля­ется над­ежда бри­танс­кого коман­до­ва­ния на то, что Ста­лин, в конце кон­цов, разор­вет пакт о нена­па­де­нии, под­пи­сан­ный с нацис­тами в августе 1939 года. Если же немцы унич­то­жат Советс­кий Союз, тогда, как пола­гал Гит­лер, Бри­та­ния будет вынуж­дена заклю­чить мир с Гер­ма­нией, и наци­сты, несом­ненно, ста­нут пол­ными хозя­е­вами Европы. Именно такое реше­ние — и только оно — опре­де­лит весь даль­ней­ший ход войны, даже больше — весь ход исто­рии Европы на про­тя­же­нии остав­шейся части двад­ца­того века.

На­ци­сты счи­тали эту войну не обы­ч­ной вой­ной, вроде той, что велась про­тив «циви­ли­зо­ван­ных» запа­д­ных стран, а борьбой насмерть про­тив еврейско-боль­ше­ви­стс­ких «недо­че­ло­ве­ков»

Фана­ти­ч­ные наци­сты расс­мат­ри­вали инва­ли­дов как еще один бал­ласт, бремя для страны, всту­пив­шей в войну.

пер­вые заклю­чен­ные Освен­цима, погиб­шие в газо­вой камере, были убиты не в лагере — для этого они были отп­рав­лены в Гер­ма­нию, и убили их не потому, что они были евре­ями, а потому, что они не могли больше работать.

Доку­мент от 2 мая 1941 года, под­го­тов­лен­ный централь­ным эко­но­ми­чес­ким аге­нтст­вом вер­махта, заяв­ляет, что «вся немец­кая армия» должна «быть накорм­лена за счет Рос­сии». Пос­ледст­вия были оче­ви­дны: «Таким обра­зом, десятки мил­ли­о­нов людей без сом­не­ния умрут от голода, если мы забе­рем из этой страны все, что нам необ­хо­ди­мо»48. Тремя неде­лями позже, 23 мая, это же аге­нтство про­из­вело на свет еще более ради­каль­ный доку­мент, под назва­нием «Поли­тико-эко­но­ми­чес­кое руко­водство для эко­но­ми­чес­кой орга­ни­за­ции Вос­то­ка». В этом доку­менте гово­ри­лось уже о том, что теперь целью явля­ется не только обес­пе­че­ние немец­кой армии, но и снаб­же­ние окку­пи­ро­ван­ной нацис­тами Европы. В резуль­тате 30 мил­ли­о­нов людей в север­ной части Советского Союза могли бы уме­реть от голо­да»49.

Рабо­тая в соот­ветст­вии с тео­рией «опти­маль­ного раз­мера насе­ле­ния», наци­сты, зани­мав­ши­еся эко­но­ми­чес­ким пла­ни­ро­ва­нием, могли под­верг­нуть расс­мот­ре­нию любой регион мира и просто на осно­ва­нии чис­лен­ности насе­ле­ния выс­чи­тать, будет этот регион при­но­сить при­быль или убы­ток. Напри­мер, немец­кий эко­но­мист Гель­мут Майн­холд из Инс­ти­тута немец­кого раз­ви­тия на Вос­токе подс­чи­тал в 1941 году, что 5,83 мил­ли­о­на поля­ков (вклю­чая ста­ри­ков и детей) были «лиш­ни­ми» в соот­ветст­вии с эко­но­ми­чес­кими тре­бо­ва­ни­ями50. Сущест­во­ва­ние этого лиш­него насе­ле­ния озна­чало «реаль­ную эро­зию капи­та­ла». Люди, сос­тав­ляв­шие это лиш­нее насе­ле­ние, были Ballastexistenzen — «напрас­ной тра­той мес­та». На этом этапе такие эко­но­ми­сты еще не сле­до­вали своей логике до конца — они не при­зы­вали к физи­чес­кому унич­то­же­нию этого бал­ласта в Польше. Но эти «спе­ци­а­ли­с­ты» хорошо знали о том, как Ста­лин решил ана­ло­ги­ч­ный воп­рос в Советс­ком Союзе. В 30-х годах в Укра­ине поли­тика депор­та­ции кула­ков и кол­лек­ти­ви­за­ции остав­шихся кре­с­тьян при­вела к смерти около 9 мил­ли­о­нов человек.

Гимм­лер уже заме­тил, что боль­шинство поль­с­ких ферм были слиш­ком малы для немец­ких семей, и теперь он не сом­не­вался, что мас­со­вый голод на захва­чен­ных советс­ких тер­рито­риях облег­чит соз­да­ние на них кру­п­ных немец­ких хозяйств. Перед самым нача­лом втор­же­ния в СССР Гиммлер разоткро­вен­ни­чался с кол­ле­гами на суб­бот­ней вече­ринке: «Цель рус­ской кам­па­нии — ист­ре­бить 30 мил­ли­о­нов славянского насе­ле­ния»51