Франко Арминио

Мир всегда вызывал у меня смутную тревогу. И вот эта тревога внезапно прошла.

Кончается тем, что в один прекрасный день на твоей могильной плите загорает ящерица.

Смерть — прескверная вещь. Скверно даже не то, что люди умирают, а то, что можно умереть в любую минуту.

Нет даже небытия — по крайней мере, мне так кажется.

Если хотите знать, Бог все время в черной водолазке.

Как жалко тебя оставлять, сказал я жене. Она сжимала мне руки. Никто так не сжимает руки, когда нам хорошо. Никто.

Я гулял, мало ел, старался ни на кого не злиться. Все без толку.

До меня уже умерло восемьдесят миллиардов человек.

Меня никто ни о чем не предупредил. Все пришлось делать самому: перестать двигаться, потерять дар речи, остыть, начать разлагаться.

Меня зовут Марио. Меня звали Марио и при жизни, но тогда мое имя для чего-то было нужно.