Уильям Николсон

Внезапно, против своей воли, он ощутил, что это значит — быть вечным изгоем. Холодный ужас и пронизывающее одиночество сковали мальчика с ног до головы; ему захотелось кричать в голос, требуя хоть капли доброты и сострадания.

— Ты сердишься, да? — спросила она тоненьким голоском.
— Нет, — ласково прокричал Анно. — Я люблю тебя.
Маленькая мятежница спустилась. На земле остатки храбрости покинули ее, и девочка зарыдала, дрожа всем телом. Анно Хаз подхватил дочку на руки, присел вместе с ней на белую лестницу и прижал к себе: пусть выплачет свой гнев и унижение на родном плече.

Госпожа Хаз швырнула бумагу на пол.
— Чтобы я сказала такое!
Супруг поднял исписанный листок.
— Это всего лишь слова.