Шармейн Уилкерсон

чтобы сделать его настоящим отцом, она вселила в него мучительный страх за ребенка.

Кови была влюблена в Гиббса, Банни влюблена в Кови, и они были слишком юны, поэтому им не приходило в голову, будто что-то может надолго разлучить их.

Там, где дело касается денег, – повторяла Перл, – не все то благо, что дается свыше».

Она сказала, что наша любовь к морю должна пересиливать страх перед ним.

Кови часто слышала всякие пересуды, ибо никто не думал, что у маленьких детей есть уши.

Никто больше Перл не был поражен тем, что случилось вскоре. Сразу после четырех пополудни Кларенс Генри, он же Коротышка, тридцати восьми лет, безжалостный ростовщик, не гнушавшийся подчас убийством, поднялся из-за стола, за которым они с невестой Ковентиной Линкок по прозвищу Дельфин, неполных восемнадцати лет, доедали свои порции ромового торта, потом зашатался, повалился на стул и рухнул замертво на белый плиточный пол.

Такого рода вещи происходили с Байроном во взрослой жизни настолько часто, что иногда он забывал нервничать.

Просто мы проснулись однажды утром и поняли, что не будем жить вечно, — дотрагиваясь до дивана, сказала мать. — Пришло время получать удовольствие»

Такого рода вещи происходили с Байроном во взрослой жизни настолько часто, что иногда он забывал нервничать.

«Просто мы проснулись однажды утром и поняли, что не будем жить вечно, — дотрагиваясь до дивана, сказала мать. — Пришло время получать удовольствие».