Наталья Калевич

Раннер со своими безмер­ными амбициями и полным отсутствием знаний решительно отправлялся с ней в банк (по этому случаю он всегда надевал галстук густо-зеленого цвета из толстой-толстой ткани) и что-то мычал, выпрашивая ссуду. Поход обычно заканчивался тем, что им давали в два раза больше, чем они просили. Наверное, не следовало брать такие деньги, но в банке подбадривали: не беспокойтесь — экономический подъем.

«Они деньги даром раздают!» — возбужденно вопил Раннер,­ и на ферме вдруг появлялся новый трактор и шестирядная сеялка, хотя достаточно было бы и четырехрядной. Через год на ферме красовался блестящий вездеход «Краузе» и новенький комбайн знаменитой компании по производству сельскохозяй­ственной техники Джона Дира. Верн Ивли, с его впечатляющи­ми пятьюстами акрами земли, непременно комментировал каж­дое новое приобретение Дэев, осуждающе приподнимая бровь. Раннер приобрел еще землю и рыбацкий катер, а когда Пэтти спрашивала, надо ли это делать, он злобно зыркал на нее и орал, как это больно, что она в него не верит. Потом все в одночасье рухнуло.

Дешевка; а дешевка, в каком бы она ни выступала виде, всегда так действует на людей — озлобляет.

Если человек не борется, это не означает, что он виновен, — это озна­чает, что он потерял надежду.

Получай от жизни удовольствие — никто не уходил из нее живым.

Трудно решить, что сказать за три минуты. За две минуты можно начать строить планы на следующее свидание. За пять минут — закончить разговор. А что за три?

Минут десять я рулила в сторону центра, где мы должны были встретиться с Джеффризом, и закатилась на парковку с опозданием на двадцать минут, пони­мая, что он все равно расцветет в улыбке и ни словом не обмол­вится о моей непунктуальности или медлительности.

изобразить на бумаге мою душу, получится дурацкая каракуля с клыками

о его ухаживания были настолько жалкими, что хотелось плакать. Охотник и объект охоты, оба они — ошибка природы: он — самый слабый в помете койот о трех ногах, она — усталая хромая­ крольчиха. Потрясающая парочка, нечего сказать!

Он напоминал ребенка, который по окончании урока, когда остальные дети нетерпеливо переминаются под партами с ноги на ногу, на вопрос учителя, есть ли вопросы, действительно их задает.

Мысль о самоубийстве утешает — именно она помогает пережить не одну тяжелую ночь».