Александра Александрова

Став хозяином природы, человек превратился в раба созданной им же самим машины.

Очевидно, что формальный и содержательный аспекты авторитарной этики неразделимы. Если бы власть не желала эксплуатировать подчиненных, не было бы необходимости управлять на основе страха и эмоционального подавления; она могла бы поощрять рациональность суждений и критицизм – но в таком случае рисковала бы обнаружить себя некомпетентной. Именно потому, что интересы власти поставлены на карту, она предписывает послушание как главную добродетель, а непослушание как главный грех.

мы не замечаем врожденного человеку зла, которое можно обуздать только страхом наказания и почтением к авторитетам

огласно Канту, добродетель — хотеть счастья другим людям, но желание собственного счастья — морально безразлично, поскольку собственное счастье — это то, к чему человек стремится по своей природе, а естественное стремление не может обладать положительной этической ценностью.

даже «разумное себялюбие» должно быть ограничено этическими принципами, а самодовольство вообще должно быть сокрушено, и индивид должен прийти к чувству смирения, сопоставляя себя со святостью морального закона. Человек должен находить высшее счастье в исполнении своего долга. Осуществление моральных принципов — и, следовательно, индивидуальное счастье — возможно лишь во всеобщем, в нации, в государстве. Но «под благом государства подразумевается не благополучие граждан и их счастье…» Salus rei publicae suprema lex est.
Несмотря на то, что Кант демонстрирует намного больше уважения к целостности индивида, чем это делали Кальвин или Лютер, он отказывает индивиду в праве на протест даже против самого тиранического правления; мятежник должен быть наказан не иначе как смертью, если он угрожает правителю. Кант делает акцент на врожденной наклонности человека ко злу, для подавления которой необходим моральный закон, категорический императив, чтобы человек не стал скотом, и человеческое общество не превратилось в дикую анархию.
В философии периода Просвещения человеческому праву на счастье

Один идет к ближнему, потому что ищет себя, а другой — потому что хотел бы потерять себя».

Учение, что себялюбие — высшее зло, и любовь к себе исключает любовь к другим, ни в коей мере не ограничивается теологией и философией

быть себялюбивым значит не делать то, что хочешь, отказаться от своих желаний во имя желаний авторитета.

счете, эта сентенция несет в себе ту же

Идея, выраженная в библейской заповеди «люби ближнего как самого себя», подразумевает, что уважение к своей собственной целостности и уникальности, любовь к себе и понимание своего Я неотделимы от уважения, любви и понимания другого человека. Любовь к моему Я нераздельно связана с любовью ко всякому другому Я.