Игорь Моничев

зять хотя бы папу Пия XII, ты о нем наверняка слышал. Ведь он остался равнодушен к истреблению Гитлером евреев, не протестовал, хотя мог спасти множество жизней. Это только один из примеров того, как Церковь попустительствует убийствам просто потому, что не хочет вмешиваться.

– Да, родители говорили мне, что им было стыдно, когда об этом стало известно, – кивнул Хорхе. – Но только ведь, по-моему, недавно прошел слух о покаянии Церкви.

– Да, в девяносто четвертом году, но прожила эта сенсация ровно один день. В Израиле всплыл некий документ якобы из папской канцелярии, где говорилось, что Ватикан признает свою вину и скорбит о жертвах Холокоста. Но уже на следующий день Ватикан заявил: «Нет, это не наш документ. Может быть, когда-нибудь, в будущем». Они, правда, извинились за Галилея.

Тогда, видимо, воображали, что науке можно позволить развиваться бесконечно и невзирая ни на что. Знание считалось верховным благом, истина — высшей ценностью; все остальное — второстепенным, подчиненным. Правда, и в те времена взгляды начинали уже меняться. Сам Господь наш Форд сделал многое, чтобы перенести упор с истины и красоты на счастье и удобство. Такого сдвига требовали интересы массового производства. Всеобщее счастье способно безостановочно двигать машины; истина же и красота — не способны. Так что, разумеется, когда властью завладевали массы, верховной ценностью становилось всегда счастье, а не истина с красотой.

– «Если б глупец упорствовал в безумии своем, то стал бы мудрецом», – процитировал Уилл «Притчи ада».

Они были слишком хорошими – вот в чем заключалось их главное преступление. Подобное просто недопустимо.

И нет возможности передать пережитое чувство от одного болевого центра к другому. Связь возможна лишь опосредствованно через наше С

Отсюда, если вы успели заметить, мой неослабевающий интерес к искусству, науке, философии, политике, литературе – к любой чертовщине, кроме того, что реально крайне важно

В той школе, которую посещал я, – ответил он, – мы не получали знания о вещах. Нас обучали только словам.
Девочка посмотрела на него, покачала головой, а потом подняла смуглую ручонку и со значением постучала себя по лбу.
– Безумие какое-то! – сказала она. – Или вас просто учили очень глупые преподаватели

Это было не только блаженством, но и пониманием. Пониманием всего, но пониманием без знания. Знание подразумевало наличие знающего, как и все бессчетное разнообразие известных и неизвестных вещей

горестям приходит конец; это столь же непреложно, как то, что они случаются.

Джек все-таки любил отца,