Уильям Дерезевиц

Представление, что «они все равно будут этим заниматься» – то есть настоящий творец ни за что не бросит искусство, – растет либо из наивности, либо из невежества, либо из привилегированности.

Чем меньший капитал вращается в мире искусства в целом, тем чаще оно становится прерогативой богатых детишек.

Сперва у нас появился фастфуд, потом – быстрая мода (недорогая одноразовая одежда, производимая низкооплачиваемыми рабочими в таких местах, как Вьетнам и Бангладеш), а теперь мы имеем и быстрое искусство: сделанную на скорую руку музыку, такую же литературу, такое же видео, дизайн, иллюстрации, которые мгновенно изготавливаются и в спешке потребляются. Можно наесться этим досыта. Однако нужно задать себе вопрос: насколько питательными будут все эти продукты и устойчива ли производящая их система.

По мере того как на протяжении XVIII и XIX веков разрушались традиционные верования – и наукой, и скептической критикой Просвещения, – искусство взяло на себя роль веры, став своего рода светской религией для прогрессивных слоев общества, местом, куда люди шли для удовлетворения своих духовных потребностей – поиска смыслов, наставлений, выхода за пределы обычного. Искусство, как прежде религия, считалось выше мирского

Двадцатый век добавил к этим представлениям явный политический и, в частности, антикапиталистический оттенок. Искусство не просто вышло за пределы рынка, оно должно было противостоять ему – присоединиться или даже возглавить социальную революцию, которая в первую очередь должна стать революцией сознания. А «инструменты хозяина», как писала Одри Лорд, «никогда не разрушат его дом». Искать признания на рынке означало бы войти в его состав, гнаться за материальными благами, стать «продажной шкурой».

Нам нужно, чтобы художник был так же чист, как и созданное им произведение. Мы ждем, что автор станет вести себя так, будто рынка и его хитросплетений вообще не существует. Более точным будет даже сказать, что его уже не существует, будто настали времена, когда капитализм пал, о чем сейчас мечтают очень многие.

Ложное сознание, также известное как отрицание, постепенно превращается в лицемерие.

Желать вознаграждения не означает быть капиталистом. Это даже не означает принимать капитализм. Это означает только, что ты живешь в капиталистическом обществе.

Однако, несмотря на финансовые трудности, художники упорствуют, поскольку независимость и удовлетворение значат для них больше, чем прибыль (что также не является причиной ничего им не платить).

никто не зарабатывает на жизнь написанием рассказов. Но почему? Это работа полную смену». Но получается, что это не она – в том смысле, что никто не просил тебя ее выполнять. Людям должны платить за то, что они пишут рассказы, которые другие хотят читать, а не за сам факт писательства как такового.