Вита Барштейн

Но стрелки часов на приборной панели не значили ровным счетом ничего для них с Кэрол. Они могли спать или не спать, ехать или остановиться в любой момент, когда им это было удобно

Как ты можешь надеяться создать хоть что-то, если ты весь свой опыт подменяешь чужим? — спросила Кэрол

Тереза отхлебнула глоток из недопитой Кэрол чашки кофе, стоявшей на кухонном столе, коснувшись губами того места, где на чашке остался отпечаток помады.

Но стоит ли это в итоге делать, задумалась Тереза, совершать жест, который, возможно, вызван чистой жалостью или чувством вины или каким-то присущим ей извращенным чувством?

Дом пах свежим холодным сыром.

Из-за того, что теперь они ехали немного медленнее, Терезу охватило паническое ощущение, что они не двигаются вообще, словно земля проворачивается под ними, а они застыли на месте

он больше походил на нью-йоркца, чем кто-либо из всех, кого Тереза повстречала в городе, и одного это факта ей было достаточно, чтобы намеренно его избегать.

он бы слишком напоминал ей о ней самой, а она все еще не была готова.

— Мне двадцать один.
Она закатила глаза.
— Невероятно. Кому-то еще всего двадцать один год?

Я чувствую, что стою посреди пустыни с раскинутыми в стороны руками, и ты проливаешься на меня дождем