Генрих Манн

многоголосый шум вдруг переплеснулся в почти оглушающее молчанье.

Писать о вещах, в реальность которых никто ни на грош не верил — о верности долгу, о благотворном влиянии школы, о любви к военной службе, — то есть покрывать буквами положенное число страниц, их, слава тебе господи, приучали годами на уроках немецкого языка.

Такое прозвище хоть кого одолеет.