Дом на третьей улице

— Я люблю тебя, — проговорила я, глядя в ее чудесные глаза, красивей которых я в жизни не встречала.
— Я тоже люблю тебя, Крис. Очень сильно, — прошептала Соня и, чуть наклонившись, коснулась своими мягкими нежными губами моих.

— И вот я, взрослая, при деньгах, с жильем… Пусть не своим, но все же, с машиной и вообще в принципе всеми благами цивилизации, сижу напротив окон этого дома, который еще каким-то чудом остался стоять, смотрю на шторы, вспоминая наши замызганные занавески, и понимаю, что именно тогда, когда у нас не было ничего, только тогда я и была счастлива. Что все эти деньги, квартиры, машины, курорты не принесли мне ничего. Нет, я не говорю, что я не рада тому, что у меня это есть. Просто я… Я не понимала тогда. Я думала, что надо заработать, всего добиться, победить всех и вся, и именно тогда мы станем счастливыми. Но… Без тебя я счастья так и не нашла. И я не понимала тогда, что счастье – это и была ты.

— Что тогда у нас, по сути, не было вообще ничего. Ведь, согласись, мы были студентами, с голым задом, спали на диване, вдвое старше нас, смотрели телевизор, который выключался от громкого чиха, и пользовались плитой только с одной рабочей конфоркой.

— Не уезжай. Не сбегай от меня снова, — еле слышно проговорила она, судорожно сглотнув.
— Я сделаю все, что ты попросишь. Если ты только дашь мне шанс все исправить, — искренне проговорила я, зная, что это абсолютная правда.
Соня уткнулась своим лбом в мой и прошептала:
— Поцелуй меня.

— Сонь, — вздохнула я, собираясь с силами. – Что мы делаем?
Девушка подняла взгляд на меня и моргнула.
— Я пью чай, — пожала она плечами и тут же схватила кружку, делая глоток.

Я посмотрела в ее глаза. В эту лазурь, которая олицетворяла для меня все на этом свете, и прошептала:
— Поехали ко мне. Останься со мной сегодня.
Соня подняла на меня взгляд, чуть затянутый поволокой, и, облизнув пересохшие от частого дыхания губы, проговорила:
— Скажу, что у меня разболелась голова.

Одиннадцать лет назад мы проросли друг в друге. И с течением времени эта связь не исчезла. Она истончилась, прохудилась, но не исчезла. И теперь, с каждой минутой, что мы проводили рядом, я чувствовала, как она крепнет, как набирает силу. Я знала — рано или поздно что-то случится. Должно было случиться. Главное, чтобы не поздно.

И через несколько минут раздались финальные аккорды, оповещающие, что эта композиция имела успех. Она несколько раз вздрогнула в моих руках и обмякла.
Я развернула девушку к себе, ладонями обняла ее лицо, убирая волосы, и, уставившись на ее припухшие губы со стершейся помадой, просто смотрела. Смотрела, впитывая в себя этот образ, который опьянял не хуже самого крепкого чилийского.

Соня не сопротивлялась. Отвечала на поцелуй податливо, как будто сама ждала этого, ждала, когда я сделаю этот шаг. Почувствовав ее ладони, обнимающие мое лицо, как тогда, меня словно охватило безумие. Мне хотелось ее. Сейчас. Здесь. Безотлагательно. Даже зная, что тут опасно, зная, что нас ждут друзья. Зная, что все это может кончиться, как только осознание происходящего настигнет нас.

Я целовала ее так, словно не было этого времени, в течение которого «нас» не существовало. Словно мы просто одиннадцать лет назад нажали на «паузу», приостановились, а теперь, наконец, я нажала на «Play». Будто не было никаких перерывов, не было множества лет, в течение которых мы ничего не знали друг о друге. Я целовала ее так, словно она все еще была моей.