Черный тюльпан. Учитель фехтования (сборник)

Для людей, обуянных злобой, нет ничего досаднее, чем равнодушие тех, на кого должен излиться их гнев.

употребляя власть в одном отношении, надо уступать в другом.

Ожидание полудня было ему совсем не в тягость, ведь он-то ждал девяти вечера.

Корнелис к тому времени уже наслаждался, по выражению Вильгельма Оранского, самой ослепительной непопулярностью

князей у нас много, если нам чего не хватает, так это людей

я иду к пропасти, и даже чудо не смогло бы помешать мне упасть в нее. Все, что я могу, — закрыть глаза, чтобы не видеть, как она бездонна

Причина тут одна: в России к простому народу относятся, как к животным, оттого и полиция не усматривает в распутстве порабощенной черни, начиная с проституции и кончая даже инцестом, ничего, кроме случки, способствующей размножению, а следовательно, обогащению знати.

Царскосельский дворец построен на том самом месте, где некогда стояла хижина старухи-голландки по имени Сара, к которой Петр Великий обычно заезжал попить молока. Когда она скончалась, Петр, успевший полюбить этот домишко за великолепный вид, который открывался из его окна, подарил хижину вместе с прилегающей территорией Екатерине, чтобы построить там ферму. Царица пригласила архитектора и точно объяснила ему, чего желает. Архитектор со своей стороны поступил так же, как делают все архитекторы: выстроил нечто абсолютно противоположное тому, чего от него хотели, а именно дворец.

Ни в одной стране мира среди простого народа не встретишь столько безмятежных физиономий. В Париже у тех, кто принадлежит к низшему общественному слою, по меньшей мере на пяти-шести лицах из десятка можно прочесть страдание, уныние или страх. В Санкт-Петербурге подобного нигде не встретишь. Крепостной, неизменно уверенный в будущем и почти всегда довольный настоящим, не знает тревог ни о крыше над головой, ни об одежде и пропитании: все эти заботы берет на себя его хозяин, а мужик опасается лишь привычных нескольких ударов кнута, которые он быстро забывает благодаря омерзительной водке

Когда тебе двадцать восемь и ты приговорен к пожизненному заключению, то есть обречен просидеть за решеткой двадцать две или двадцать три тысячи дней, становишься терпеливым.