Черти лысые

Внутри у меня опять грюкали замороженные пельмени.

— Двое в драке — третий в сраке. Ну, и четвертый тоже.

Не хорошие люди с плохими перемешаны, Марик, а хорошее и плохое перемешано в каждом из нас, причем не раз и навсегда, а оно все продолжает непрерывно перемешиваться, пока коньки не откинем.

Люди вообще друг друга не понимают, Марик. (Я вспомнил, как говорил Лянке то же самое, и приосанился.) Слова-то на всех одни, а смысл в них все разный вкладывают. И не объясняют, какой именно, потому что если объяснять — слов будет еще больше, а смысла еще меньше. Такой вот парадокс. Не понимают люди друг друга. А чтобы понимали — нужно работать.

Вокруг был двор, и в нем были люди. Никто меня не видел, потому что наше окно смотрело в сторону, будто стеснялось за нас.

Дык «хороший» и «плохой» человек — это ярлыки, которые люди себе придумали. Сами для себя мы все хорошие. И если даже какую-нибудь каку сделаем — говорим себе: ну, дык на то ведь были причины. Я не мог иначе…

В нашем тандеме она работала двигателем, а я тормозом, системой охлаждения и ГАИ в одном лице.

Я не ревновал к нашим мачо, которые состязались перед Лянкой, кто круче матюкнется, и не понимал, как это люди ревнуют. Все равно я ведь знал, что для Лянки я — это я, и она для меня — это она.

И ни от кого, кроме нас, это не зависит, кто бы чего ни сказал и ни сделал.

Помните эту мелодию Nokia, от которой всех тошнит — «бородавка-бородавка-бородавочка»?