Мальчишка, с которым никто не мог сладить

Никто с ним не справится. Он непробиваемый.

— Просто на нем живого места нет, сплошной шрам, — сказал Гельмгольц.

— Пока кошки нет… — сказал Квинн. Он подмигнул.

— Пока кошки нет, — сказал Гельмгольц, — эта мышка уже стосковалась по ней.

Думать надо крупно! — сказал Квинн. — Мечтать крупно! Вот где нужен глаз. Раскрывай глаза пошире, чем другие-прочие.

мечтал дирижировать лучшим оркестром в мире. И каждый год его мечта становилась явью.

Она исполнялась потому, что Гельмгольц свято верил: его мечта — самая прекрасная на свете.

Возлюби самого себя, — сказал Гельмгольц. — И пусть твой инструмент запоет об этом. И-раз, и-два, и-три.

Подумайте вот о чем, — сказал Гельмгольц. — Наша цель — сделать мир более прекрасным, чем он был до нас. Это сделать можно. И вы это сделаете.

Но вот перед ним мальчишка, не знающий ни страха, ни мечты, ни любви.

Возлюби самого себя, — сказал Гельмгольц. — И пусть твой инструмент запоет об этом.

Теперь Гельмгольцу открылась вся суетность человеческая и бренность всех человеческих сокровищ. Он-то надеялся, что за трубу, величайшее свое сокровище, он выкупит живую душу Джима. Но труба ничего не стоила.

Он чувствовал себя беспомощным, словно говорил сам с собой.