Москва-bad. Записки столичного дауншифтера

Единственный бывший во всём этом положительный момент мне открылся внезапно — когда ко мне обратились «sir». Мелочь, а неожиданно приятно. Все бытующие в постсоветском пространстве наши обращения, какие бы они ни были, отдают дворовым «Лёха!», «Толян!», «Санёк!» да «Танюха!» и ментовским «уважаемый!», явно давая понять, что в своём дворе ты всегда останешься дворнягой и что уважают только тех, кто запросто не шатается по улицам — к примеру, по рынкам, мусоркам и вокзалам. А здесь так механистично-просто: «Сэр!».

Всеядная, как свинья, культура постмодерна…

Вокал какой-то размазанный, с придыханием и чуть-чуть в нос — стандарт. Вполне вроде руссиш девахи, но даже не крашенные блондинки, а подчёркнуто черноволосые, зачастую и впрямь не в меру блинноликие, татарки, что ли, или метиски, с намазанным белилами что твои гейши фейсом, с накладными ресницами, как обувная щётка в гуталине, и прочими косметическими излишествами — короче, совсем наши: жеманные, короткоюбочные, на каблуках, мешающих передвижению даже по ламинату, — нашее и рашее трудно и вообразить. С приделанными ногтищами, из-за которых они любые, привычные каждому действия: нажать кнопку на компе, открыть файл, напечатать несколько слов, написать несколько слов, припечатать степлером, набрать номер на телефоне, открыть шкаф или дверь — выполняют с какой-то подчёркнутостью, будто фокусники или инвалиды.