Мрак твоих глаз

Бессонница Сони — это огромный звёздный вихрь, начинающийся из её груди и превращающий её из человека в космический элемент, которому отдых не нужен.

Работа на стройке останавливается около двух часов ночи, около получаса после этого строители палят прикрученную к свае проволокой живую кошку и пьют желтоватую мутную жидкость из трёхлитровой банки, разливая её в металлические кружки, рассказывают разные истории, курят и едят колбасу.

Подобно вампирам, медленно движутся они по стрелам подъёмных кранов, выкрикивая что-то на непонятном матерном языке мёртвых, их строительство не имеет конца и растёт как вавилонская злокачественная башня, силясь достичь холодного шёлка облаков.

В каштане этом находится два дупла, одно почти у самого корня, в котором мальчишки Сониного детства разжигали огонь и взрывали пистоны, второе на метр выше человеческого роста, где Соня прятала когда-то куклу, найденную ею в песочнике, замаскировав листвой её голубые глаза, но свет этих глаз проник сквозь листву и неизвестный вор увлёк Сонино сокровище в тёмную глубину чужих подъездов, где пахло старыми книгами и жареным мясом и где встречались странные люди, не жившие вместе с Соней общей жизнью.

двенадцать прекрасных комсомолок, стоящих в симметрично правильных местах, с факелами, заплетёнными косами и комсомольскими значками на чёрных платьях до колен, и лес из зеркальных антрацитовых деревьев, и падающий между стволами снег, усыпающий волосы бесчисленных рядов пионеров, отдающих вечных салют,

Но я не хочу возвращаться в прекрасное прошлое, даже если оно станет будущим. Мне нравятся сумерки и кладбищенская прохлада настоящего, его гаснущие фонари, тление листьев и безысходная грусть ночи. Мне нравится одиночество.

— Помоги мне, девочка… помоги мне, девочка… — сипло заскулил Коля, закидывая голову назад от мучившей его нечеловеческой боли.

— Конечно я помогу тебе, раз уж я обещала, — спокойно ответила Соня. — Убери руки.

Коля неуверенно отнял от рваной кровавой дыры в животе трясущиеся руки. Глаза его, слезящиеся по причине боли, жалобно смотрели на Соню. Она с силой ударила его ногой в беззащитный кровоточащий живот. Удар выбил с коротким водяным звуком веер кровавых брызг из мокрого скомканного месива на животе Коли. Вопль снова схватившегося за брюхо и поджавшего ноги Коли сотряс стены мясной лавки.

— До ночи ещё подохнешь, — констатировала Соня, разворачиваясь к двери. — Не будешь больше человечину жрать.

Коля схватил со стола топор и швырнул его Соне в голову, но не попал, потому что Соня отступила в сторону, и топор ударил в каменную стену лавки, выбив в кирпиче вмятину размером с кулак.

— Я с мозгами твоими вермишель по-флотски сделаю, — зарычал Коля и двинулся на Соню с ножом, отрезав ей путь к двери, которую сразу закрыл на засов. — Со сладкими твоими, зайчик, мозгами.

Но Соня и не думала бежать.

— Лучше по-хорошему скажи, — ласково попросила она Колю. — А то я тебя калекой сделаю или совсем убью.

— Моя жена Люся из одной девочки неделю назад пельмени приготовила, — остановился для воспоминания Коля. — Очень хорошие пельмени получились, только уже кончились. А из тебя пельмени будут невкусные, на котлеты только годишься. Или на перцы фаршированные. Я как ребёнка вижу, сразу знаю, что из него лучше готовить.

Коля хотел было двинуться дальше, но не успел, потому что Соня израсходовала треть кошкиной души на то, чтобы пустить ему изо рта в живот струю огня толщиной со стакан, которая прожгла Колю насквозь и выбросила сзади него фонтан крови и варёного брюшного жира. Коля выронил нож и упал спиной на пол лавки, схватившись руками за живот. Навстречу его ладоням вслед за выхлопом вонючего пара потекла жгучая пузырящаяся кровь, смешанная с содержимым кишечника.

— А-а, — заревел Коля от боли и страха за своё нутро.

— Скажите мне, где здесь чёрные озёра? — вдруг спросила Соня, и тяжёлое тело Коли содрогнулось. Он тупо уставился на Соню, приоткрыв рот. — Мне нужны чёрные озёра, — внятно повторила Соня, глядя прямо в его водянистые глаза.

Колю объял неясный страх. Раньше он думал, что никто кроме него не знает о чёрных озёрах, бездонных дырах в траве пригородной тундры, куда Коля вытряхивал ночами из ящика свои гнусные поделки из костей и внутренностей растерзанных детей, наполненные купленной на бойне скотской кровью, которой Коля пытаясь заменить пролитую им кровь маленьких человеческих существ. Он верил, что в покрытых чёрным налётом каменных башнях посреди озёр живут могущественные демоны, любующиеся его дарами, которые дадут ему взамен силы стать бессмертным.

— Человечину ел? — с мрачной угрозой спросила Соня. — Бульон из рёбер детских варил? Тушил печень первоклассницы с картошкой? Отвечай, сволочь.

Когда Соня вошла в лавку, там никого не было, кроме мясника, которого звали Коля, и который, только увидев Соню, сразу представил её себе раздетой и лежащей животом на разделочном столе. Соня подошла к прилавку и стала рассматривать висящее на стене за ним мясо. Она рассматривала мясо молча и пристально, словно речь шла о предмете изобразительного искусства. Коля тоже молчал, сложив свои сильные руки на груди и тщательно четвертовал в своём воображении Соню большим мясным ножом, жарил куски её тела на вертеле и ел. Желание раздеть, зверски изнасиловать, зарезать, разрубить и сожрать стоящую перед ним девочку настолько переполняла ленивое медвежье существо Коли, что он с трудом подавлял в себе порыв сразу схватить в одну руку, испачканную в крови и сале крупного скота, Сонины волосы, а во вторую — тесак и начать своё дело.

Особенно дались Коле медленно ползущие по кровавым обрубкам туш живые и красивые глаза девочки, они почему-то даже заставили его сглотнуть слюну. В остальном же он видел перед собой её тело, подвешенное ртом на крюк, распоротое спереди, так что видно синеватые дыхательные органы, ведущие от задранной головы к лёгким, волосы девочки испачканы липкой красной массой, и оставшаяся кровь, уже иссякая, стекает по ногам Сони в лужицу на полу.