Написано отлично, налицо явное влияние русских классиков, упоминание которых вложено в уста одного из персонажей. Но, черт возьми, это же перепетый на свой лад Федор Михайлович. Генри - Раскольников Донны Тартт не раскаивается в содеянном, напротив он просыпается для жизни, выходит за рамки теоретических рассуждений и академических дисциплин после совершения двух убийств: случайного и намеренного. Подкашивает его лишь "предательство" любимого учителя, не поддержавшего его позицию, а самоустранившегося от правды, от последствий своего деяния. Особенно, если учесть, что все произошло не без влияния учителя, вольно или невольно внушившего своим студентам чувство избранности. Очередной доктор Франкенштейн трусливо сбежал от своего творения.
Остальные персонажи пляшут под дудку Генри и тоже не вызывают симпатии. К счастью, у них в конце концов раскрываются глаза, иначе неизвестно сколько было бы жертв, потому что Генри явно не собирался останавливаться и подстраивал существующую реальность под свои нужды и интересы, отбросив любые понятия о морали и убирая со своего пути любую опасность.
Единственный, кто мне понравился: это Банни. Жертва второго и сознательного, обдуманного убийства. Несмотря на все отрицательные качества и примитивность, он был единственным, кто страдал и ощущал чувство вины за несовершенное им убийство. Да, он неосознанно шантажировал, потому что ранее привык за чужой счет и вряд ли видел свой шантаж, и издевался над друзьями, тем не менее храня их тайну. А они в это время рассуждали, что несправедливо сидеть в тюрьме за то, что практически растерзали человека, будучи в измененном состоянии духа во время вакханалии. И обдумывали убийство друга, который мог проговориться об их преступлении.
Больше всего неприятен Ричард, от лица которого ведется повествование. Трус, лгун, стадное животное, легко ведущееся на манипуляции Генри. Человек, не участвовавший в первом убийстве и сдавший Банни друзьям-убийцам. Их мотивы более, чем понятны. Существа высшего порядка не должны сидеть в тюрьме за убийство какого-то фермера. Но Ричард мог не влезать в грязь и предательство. У него был выбор, но он влез по самые уши. И, похоже, дело было даже не в дружбе, и не в любви, и не во внушаемости, а в том, что в чем-то он походил на Генри. И тот не преминул это отметить. Однако Ричарду дано было испытать чувство вины; как бы там ни было, он остался человеком.
Финал книги, как в жизни. Кто-то очень сильно страдает, испытывает угрызения совести и пускает жизнь под откос; кто-то живет более или менее в свое удовольствие. Но все персонажи сброшены на землю с некого Олимпа, на который они себя вознесли в начале повествования. Сброшены, потому что по сути они ничтожные, серые обыватели, "твари дрожащие", которым не дано подняться до высот духа и мысли древнегреческих философов, мыслителей. Ни в чем: ни в добрых делах, ни в злодействе.