Видеть вещи такими, какими никогда не видят их глаза других людей.
Говорить для того, чтобы убедиться, что понять друг друга невозможно.
Не было больше смысла быть кем-нибудь даже для самого себя.
И истины тоже не было, раз ни об одной вещи нельзя было сказать, какая она в самом деле. Каждый видел ее так, как видел, и такой, какой он ее видел, он и забирал ее в свое одиночество и, как мог, поддерживал ею изо дня в день свою жизнь.