Мюриэль Барбери

— чаепитие обладает редким достоинством: вносить в наше абсурдное существование частицу спокойной гармонии.

В самом чесании ровным сче­том ничего не меняется оттого, что я знаю, что у меня где-то чешется, и что я знаю, что знаю об этом. Наоборот, знание, проистекающее из нашего злосчастного свойства, лишь усложняет жизнь;

Мы знаем не мир, а идею о нем, какой ее вырабатывает наше сознание.

когда откусы­ваешь плод, приходит понимание. Чего? Да всего.­ Понимаешь весь долгий путь созревания чело­вечества: на первых порах оно просто выживало, потом вкусило удовольствие, потом увлеклось по­гоней за ложными благами, отвращающей от исконной тяги к простому и высокому, погрязло в пустословии и, наконец, дошло до страшного, мед­ленного, неизбежного угасания, но, несмотря на все это, достигло того чудного накала чувств, который открывает людям восторг и неотразимую красоту искусства

В людях заложена вера в то, чего нет, потому что они живые существа и не хотят страдать.

человек не так уж далеко ушел от своих предков: он по-прежнему верит, что живет на свете не случайно и что его судьбой занимаются боги, по большей части благосклонные.

У меня всегда захватывает дух, когда я гляжу на соборы: подумать только, что могут воздвигнуть люди во славу­ чего-то несуществующего!

То, что они оба: и Бернар Грелье, и наследница старинного рода банкиров — способны обращать внимание на такие вещи и пренебрегать нор­мой литературного языка, позволяющей заменять­ вопросительное местоимение «почему», категориально соотносимое с наречием, местоимением «что», соотносимым с именами существительны­ми, лишь в просторечии, заставляет иначе взглянуть на человеческий род.

Все приходит в свой час для того, кто умеет ждать.

нутри у меня произошла — как бы это сказать­ поточнее — перестановка: возникло странное чув­ство, будто один стержень заменили другим. У вас такого не бывало? Когда внутри что-то резко меняется, что именно — не передашь словами, и состояние, и обстановка, как при переезде в другое жилище.