Андрей Доронин

Моя компания представляет собой жалкое зрелище. Тоха, низкорослый коренастый мальчуган, добывающий деньги довольно экстравагантным способом — нападая на припозднившихся прохожих сзади и оглушая их замерзшей насмерть и твердой как камень кошкой. Это был трезвый расчет, насколько его можно было таковым считать. Обычно подобного рода преступления, попадающие сразу под несколько статей, совершались более вменяемыми предметами. Палкой, бутылкой, обрезком трубы. Ну, наконец, просто кулаком. Кошка же была удобна по нескольким причинам. Ею невозможно было убить. Рассчитав силу удара, жертву можно было лишь оглушить и перевести на время из состояния активности в состояние покоя. Кошку можно было бросить тут же на месте, и ни одному следователю по самым важным делам никогда бы не пришло в голову, что злодеяние совершено этим тупым, но абсолютно мертвым предметом. Еще кошка умела молчать, являясь немым подельником, а также кошка не оставляла никаких следов, если работать в перчатках.

ы, — шаман ткнул пальцем в Тоху, Хама, Юклю. — Нет такой вещи, которая была бы сильнее того, что вы так страстно желаете. Однако для получения ее вы забываете о себе.

ы, — палец
указывал на меня. — В поисках значения того, что так важно, тебе предстоит пройти еще много дорог. Не им. У них всё позади. Если ты свернешь, тебя заберут, но это будет не скоро, — Василий выпаливал слова, словно печатная машина выплевывает листы бумаги из своего брюха. — Раз вы пришли сюда, значит это важно. Однако ничего важного нет. Есть лишь всё, которое является большим ничем. Вы ищете то, что у вас есть. Идите домой.

и поехал, а по дороге, понимаешь, отлить захотелось.Встал я, значить, отверулся и стою, наслаждаюсь вокруг. А рукоять, значить, от газа-то она примерзла, и «Буран» сам поехал вперед. Я ему кричу, а он же машина.

То место, куда мы прибыли, хорошо бы описал Тургенев или Пришвин. Эти два мудозвона не одному поколению детей свернули мозг своими описаниями природы. А знаменитое Тургеневское «вдали запел дрозд» до сих пор заставляет дергаться мой левый глаз. Короче, там было заебись. Охуенно. На этом всё.

— Бля, тебе не приглючилось, это внатуре медведь.
— А я с ним поговорил, он такой веселый, не боится ничего.
— Что ты сделал?.. — почтальон изменился в цвете. Став алым и выкрикнув «Атас!», он с голой задницей кинулся бежать. Делать нечего, мы двинулись следом за ним.

Ты спускайся, — стоп. А вот тут я почувствовал знакомый приказной тон. Таким тоном говорят только учителя русского языка и менты.

Кадр века: обнюханный офицер по борьбе с наркотиками дает деньги, для того чтобы эти наркотики купить, для того чтобы их потом продать. Ура, реформа МВД удалась на все сто. Спасибо, все свободны. Старухи со слезами счастья на глазах идут прочь из кинотеатра.

— Да куда там, еба, я ж, прикинь, с мародерами поехал, утром выхожу, а они сидят и батон жрут. Вот, блять, просто батон сидят и едят. Ну как я после этого с ними в тур дальше поеду?

ыбки вопросительно смотрели на меня из утробы трехлитровой банки, силясь понять, до каких еще пределов я смогу дойти.