Дженнифер Арментроут

– Смерть – как ста‍­рый друг, ко‍­то‍­рый порой на‍­но‍­сит визит, когда его со‍­всем не ждешь, а в дру‍­гой раз – когда вполне ожи‍­да‍­ешь.

Боль осла‍­бе‍­ва‍­ет, но ни‍­ко‍­гда не ис‍­че‍­за‍­ет.

– Если ты когда-нибудь скажешь что-то подобное, я задушу тебя во сне.

Его слова задели струну, к которой я старалась никогда не прикасаться.

– Ты далеко продвинулась в умении не подчиняться, – прорычал он. – Оно стоит на втором месте после таланта сводить меня с ума.

– Я убью их, – прошептал он. – Убью их всех на хрен.

Мы едем домой, чтобы пожениться, моя принцесса.

– Что? – спросила я.

– Я хочу, чтобы твои глаза были открыты, – ответил он.

– Почему?

Он усмехнулся, и я резко втянула воздух от того, как этот звук волной прокатился по моему телу.

– Как всегда, столько вопросов.

– Я думала, ты разочаруешься, если у меня их не будет.

– Так и есть, – пробормотал он, ведя рукой по моей шее и ниже. Его ладонь обхватила мою грудь.

– Так почему? – настаивала я.

– Потому что я хочу, чтобы ты прикасалась ко мне. Хочу, чтобы ты видела, что делают со мной твои прикосновения.

По моей коже пробежали мурашки.

– Как… как ты хочешь, чтобы я прикасалась?

– Как тебе захочется, принцесса, – хрипло прошептал он. – Ты не ошибешься.

Высвободив пальцы из простыни, я подняла руку и потрогала его щеку, а потом провела пальцами по его челюсти, по мягким губам и ниже к горлу. Его взгляд по-прежнему был прикован к моему. Я же чувствовала слишком много, чтобы держать свой дар в узде, когда скользила кончиками пальцев по его груди. Он сделал вдох, и его грудь прижалась к моей ладони, а я продолжала исследовать, впитывая ощущение от тугих переплетенных мускулов его живота, от редких волос под пупком и еще ниже. Мои пальцы коснулись шелковистой твердости, и он вздрогнул всем телом. Я замешкалась.

– Пожалуйста, не останавливайся, – выдохнул он и стиснул зубы. Его пальцы застыли на моей груди. – Боги милостивые, не останавливайся.

Я сосредоточилась на его лице, продолжая трогать – и все его тело откликалось. Он стискивал зубы, слегка размыкал губы. Контуры его лица стали резче, а жилы на шее напряглись, когда я обвила его рукой. Он откинул голову назад, и его крупное, мощное тело задрожало. Я заметила, как участилось его дыхание, когда моя рука скользнула туда, где наши тела почти соединялись. Хоук содрогнулся, и я восхитилась тем, как сильно действуют на него мои прикосновения. Я обрела больше уверенности и сильнее сжала руку.

– Боги, – прорычал он.

– Все хорошо?

– Все, что ты делаешь, более чем хорошо. – Его голос стал еще глубже. – Но особенно это. Особенно это.

Я негромко рассмеялась, снова провела ладонью вверх и вниз по всей длине. Тогда его бедра задвигались, покачиваясь на моей ладони, на мне. Он издал глубокий рык, отчего по мне прокатилась волна удовольствия.

Он опустил руку между коленей

Физическая боль почти всегда горячая. А что до неосязаемой боли…

Она почти всегда холодная.