Игорь Мокин

Филип Боббитт работал и с демократической, и с республиканской администрациями, участвовал в разработке Устава ЦРУ; был советником по международному праву в Госдепартаменте при администрации Буша-старшего; а во время президентства Клинтона занимал должность директора по разведывательным программам и по стратегическому планированию в Совете национальной безопасности. Он был главным разработчиком президентского документа, в котором сформулирована стратегия критической инфраструктуры и кибербезопасности.

без собственной истории и самосознания ни одно общество не может иметь ни закона, ни стратегии, так как в этом случае оно не существует как независимое целое.

Закон не может появиться до тех пор, пока государство не добьется монополии на легальное применение насилия.

как и более ранние эпохальные войны, разразилась из-за фундаментального вопроса о конститутивном устройстве: какой тип национального государства — коммунистический, фашистский или парламентский — станет претендовать на легитимность, ранее принадлежавшую имперским государствам-нациям XIX века.

национальное государство умирает, но это означает только то, что, как и в прошлом, рождается новая форма. Эта новая форма, государство рыночное, в конечном счете будет строиться исходя из его реакции на стратегические угрозы, которые сделали национальное государство нежизнеспособным. Будут соперничать различные модели этой формы.

Броди. Он писал: «До сих пор главная цель нашего военного истеблишмента была выигрывать войны. Отныне его главная цель должна состоять в том, чтобы их предотвратить. Других разумных целей для военного командования, пожалуй, нет»

степени подвергалась испытаниям. Легитимность как конститутивная идея чувствительна к проблемам стратегии; когда Версальская система оказалась стратегически бессмысленной, пострадала и легитимность парламентских режимов, порожденных ее конститутивными принципами.

Ни та ни другая стратегия не обнаруживает плана прекращения конфликта; и ни та ни другая не показывала, как на самом деле она представляет себе победу. (Говоря на языке современного Вашингтона, ни одна из сторон не имела «стратегии выхода».) Казалось, обе державы надеялись, что противник потерпит крах из-за собственных внутренних противоречий, и верили, что если только вступить в конфликт и выдержать его, то история будет на их стороне, а не на стороне противника. Поразительно, но, кажется, так и случилось на самом деле (хотя в тот момент это и не было очевидно).

точки зрения конституционного права и стратегического конфликта Тридцатилетняя война и Вестфальский мир положили конец межгосударственным религиозным войнам предыдущей эры и задали стратегическую программу на сто лет вперед.

чтобы новая форма конституционного устройства утвердилась повсеместно, прежняя доминирующая форма должна была потерпеть стратегический крах.