Елена Копосова

орговля, знаешь ли, подобна реке. Ее останавливаешь, а она знай просачивается.

орговля, знаешь ли, подобна реке. Ее останавливаешь, а она знай просачивается. Когда-то главным товар

Торговля, знаешь ли, подобна реке. Ее останавливаешь, а она знай просачивается.

пока Наполеон опустошал Европу, все состоятельные иностранцы переправили свои капиталы в Лондон, включая французов! Старина Бонапарт превратил нас в мировой финансовый центр!

Милорд боится революции? – осведомился Закари.
– Разумеется.
– И народа? – не отставал радикал.
– Как подобает нам всем, мистер Карпентер, – спокойно ответил Боктон.

Когда о революции упоминал американец, он разумел под ней действие свободных людей, в своем большинстве владеющих некой собственностью и отрекающихся от коррумпированной аристократии и деспота-монарха. Под народом он понимал ответственных индивидуумов вроде себя самого. Но когда о революции рассуждал лорд Боктон, он обращался к исторической памяти, восходившей к стародавним временам Уота Тайлера.

Дело было не только в статусе лорда. Такой же страх перед волнениями вообще испытывали почтенные ремесленники и лавочники, пусть и желавшие реформ.

Но кое-что, Юджин, оказалось не по зубам даже Наполеону.
– Что же?
– Деньги, Юджин. Деньги. – Он усмехнулся. – Видишь ли, пока Наполеон опустошал Европу, все состоятельные иностранцы переправили свои капиталы в Лондон, включая французов! Старина Бонапарт превратил нас в мировой финансовый центр!

Германия бывала завистливой и агрессивной, политика Центральной Европы уподоблялась пороховой бочке, но споры неизменно как-то улаживались. Кто мог предвидеть, что сумбур, устроенный негодной дипломатией и неправильным пониманием расстановки сил, приведет к вынужденному объявлению войны, которой никто не хотел? И кто мог предугадать, что после пары стычек вся эта дурь не иссякнет за несколько месяцев?

ак эти термины и вошли в английский деловой язык двенадцатого века – Палата шахматной доски, стерлинг, корешок и рукоятка.