Олег Лекманов

Подлинные народные песни замечательны своей непосредственностью. Они обаятельны в устах самого народа, в точных записях. Но, подвергнутые литературной, книжной обработке, как у Вас, у Клюева и т. д., – утрачивают они главное свое достоинство, – примитивизм. Не обижайтесь – но ведь все-таки это уже стилизация. И в Ваших стихах, и у других, упомянутых мной поэтов, – песня народная как-то подчищена, вылощена. Все в ней новенькое, с иголочки, все пестро и цветисто, как на картинках Билибина. Это те “шелковые лапотки”, в которых ходил кто-то из былинных героев, – Чурило Пленкович, кажется. А народ не в шелковых ходит, это Вы знаете лучше меня

В чем функция этого приема? По-видимому, в том, что Бунин воспевает и оплакивает в своем рассказе не только уходящую эпоху тургеневских «дворянских гнезд», но и завершающийся период истории отечественной словесности, представленный в рассказе отсылками к Пушкину, Гоголю, Тургеневу, Гончарову, Льву Толстому, Фету… То есть в «Антоновских яблоках» заявлена та литературная позиция «последыша», с описания которой мы начали эту лекцию и которую Бунин методично до педантичности отстаивал всю свою жизнь.

Рыцарь как бы примиряется с драконом (рифма «сокровище» — «чудовище»

Ученые записки Тартуского университета.

Но ничего печальней нет,
Как встреча двух смертей.

Гоголевскую гротескную подсветку «Черной весны», кажется, уловил Волошин, назвавший это стихотворение «загробной клоунадой»

ти три текста совокупно образуют в «Камне» «триптих о религиях Европы — Протестантизме, Православии и Католичестве» [59

Как видим, исполнилось почти все, о чем просилось в «Молитве». Были «дарованы» болезнь («Дай мне горькие годы недуга» — «Эта женщина больна»), бессонница («Задыханья, бессонницу, жар» — «Видит желтый месяц тень»), а также потеря мужа и сына («Отыми и ребенка и друга» — «Муж в могиле, сын в тюрьме»). Только вот вместо солнца, которое должно было залить Россию лучами славы, из тумана вышел зловещий «желтый месяц» «в шапке набекрень».

; пафоса не выносил», – свидетельствует Людмила Евдокимова. «Он любил говорить: “давай только без высокопарщины”», – вспоминает Марк Гринберг. «Нет, ну надо же… Я, конечно, не буду отвечать на этот самый паскудный из всех вопросов…» – с явным раздражением отпарировал Ерофеев, когда интервьюер всего лишь поинтересовался у него: «Считаете ли

Да и какой была литература в школе в 50-е годы? Маяковский – патриотическая лирика, Горький – с очерком “Ленин”, романом “Мать” и пьесой “На дне”, Фадеев, Николай Островский, Шолохов – и всё! И давали произведения современной литературы, которые прославились в данный момент»[128]