Зинаида Гиппиус

Но люблю я себя, как Бога,—
Любовь мою душу спасет

В могиле, там, куда меня положат,
Я знаю, сыро, душно и темно.

Не страшен и месяца мертвенный свет…
Мне страшно, что страха в душе моей нет.

В эту минуту — уже помимо моей воли — решилась моя позиция, мое отношение к событиям. То есть коренное. Быть с несчастной, непонимающей происходящего, толпой, заражаться ее «патриотическими» хождениями по улицам, где еще не убраны трамваи, которые она громила в другом, столь же неосмысленном «подъеме»? Быть щепкой в потоке событий? Я и не имею права сама одуматься, для себя осмыслить, что происходит? Зачем же столько лет мы искали сознания и открытых глаз на жизнь?

Политика, — условия самодержавного режима, — была нашим первым жизненным интересом, ибо каждый русский культурный человек, с какой бы стороны он не подходил к жизни, — и хотел того или не хотел, — непременно сталкивался с политическим вопросом.

В гречневой крупе (достаем иногда на рынке — 300 р. фунт), в каше-размазне — гвозди. Небольшие, но их очень много. При варке няня вчера вынула 12. Изо рта мы их продолжаем вынимать. Я только сейчас, вечером, в трех ложках нашла 2, тоже изо рта уже вынула. Верно, для тяжести прибавляют

Зачем же столько лет мы искали сознания и открытых глаз на жизнь?

Помолчать бы, — но половина физиологически заразилась бессмысленным воинственным патриотизмом, как будто мы «тоже» Европа, как будто мы смеем (по совести) быть патриотами просто...

ашни.

Но что га‍­дать — вот дан‍­ное. Мы, — весь тон‍­кий, со‍­зна‍­тель‍­ный слой Рос‍­сии, без‍­глас‍­ны и без‍­движ‍­ны, сколь‍­ко бы мы ни тре‍­пы‍­ха‍­лись. Быть может, мы уже атро‍­фи‍­ро‍­ва‍­ны. Тем‍­ная толща идет на войну по при‍­ка‍­за‍­нию свыше, по инер‍­ции сле‍­пой по‍­кор‍­но‍­сти. Но эта по‍­кор‍­ность — страш‍­на. Она может по‍­вер‍­нуть на такую же сле‍­пую непо‍­кор‍­ность, если между ис‍­пол‍­ня‍­ю‍­щи‍­ми при‍­ка‍­зы и при‍­ка‍­зы‍­ва‍­ю‍­щи‍­ми будет вечно эта глу‍­хая пу‍­сто‍­та, — ни‍­ко‍­го и ни‍­че‍­го

«Другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь...» несчастный народ, несчастная Россия... Нет, не хочу. Хочу, чтобы это была именно Революция, чтобы она взяла, честная, войну в свои руки и докончила ее. Если она кончит то уж прикончит. Убьет.