Ростов вдруг увидел кровь и услышал стоны, и понял, что его тоже могут убить,
и взмолился: «Господи боже! Тот, кто там, в этом небе, спаси, прости и защити меня!»
Ему стало нестерпимо стыдно. «Все кончилось; но я трус, да, я трус», — подумал Ростов.
Нет, он не трус — уже потому, что б о и т с я б ы т ь т р у с о м и стыдится своего страха, и хочет
преодолеть его.