Грегуар Шамаю

Один из наиболее важных политических выводов «Теории дрона» состоит в том, что процесс «автоматизации не является автоматическим». Возможно, «государство-дрон» является идеалом технократического крыла неолиберальной мысли, но для того, чтобы его построить, по-прежнему требуются «презренные тела» граждан и их политическая воля.

Офицер ВВС Дэвид Дептула определил их основную стратегическую максиму: «Настоящим преимуществом этих беспилотных летательных аппаратов является то, что они позволяют проецировать власть, не проецируя уязвимости» [8]. Выражение «проецировать власть» в данном случае следует понимать как использование военной силы за пределами собственных границ. Это вопрос иностранного военного вторжения, стоящий перед имперской властью: как при помощи силы влиять из центра на остальной мир, который служит его периферией? На протяжении длительного времени в истории военных империй «проецирование власти» было синонимом «отправки войск». Но именно это уравнение сегодня подлежит пересмотру.

Дистанционное управление, этот гуманный инструмент должен был освободить человека от любых опасных занятий. Шахтеры, пожарные, все те, кто имеет дело с атомной энергией, космосом или океаном, должны были превратиться в операторов радиоуправляемых устройств. Жертвовать презренными телами больше не требовалось. Происходило разъединение живого и операционного тела, причем лишь последнее, после его полной механизации, могло быть принесено в жертву и отныне становилось единственным телом, которое подвергалось опасности: «Больше не будет пострадавших. Любое обрушение или взрыв вызовут только одну реакцию: “Как жаль. Мы потеряли шесть роботов”» [34].

Это была утопия войны, превратившейся в турниры машин — битвы без солдат и конфликты без жертв. Но читатель был явно не дурак и сделал вывод о том, что, к сожалению, куда более вероятен другой сценарий: «Великие завоевания наших империй, совершенные на другом конце света, были возможны потому, что в нашем распоряжении был пулемет “Максим”, против которого у них были только дротики. Мы вспомним о них, наблюдая за этими новыми подвигами, когда не будет литься кровь, по крайней мере, с нашей стороны, потому что у нас будут телехирические войска, тогда как эти несчастные смогут противопоставить им только напалм и горчичный газ»

Оставалась всего одна проблема: «Каким образом реорганизовать Министерство обороны, чтобы приспособить его для охоты на человека? Совершенно очевидно, признавался Рамсфельд в 2002 году, в настоящий момент мы для этого недостаточно организованы» [56]. В начале двухтысячных годов американская военная машина еще не была готова надежно обеспечить в международном масштабе миссии, которые на национальном уровне обычно выполнялись полицией: идентификацию, слежку, обнаружение и поимку. Но на деле — физическое уничтожение подозреваемых лиц.

Настоящим преимуществом этих беспилотных летательных аппаратов является то, что они позволяют проецировать власть, не проецируя уязвимости

Позирующая на этом фото 1944 года девушка с пропеллером в руках тогда еще была известна как Норма Джин Догерти.

Война будущего, как давным-давно предупреждал Вальтер Беньямин, явит «свой новый облик, когда военные категории безвозвратно уступят место спортивным, а все сражения утратят свою изначальную военную сущность и приобретут соревновательный дух» [86].

Слияние данных социальных сетей, пространственных и временных; картография, совмещающая socius, locus и tempus [116a] — то есть три измерения, которые как в своей регулярности, так и в несогласованности составляют то, что называется человеческой жизнью.

Опровергая классическое определение Клаузевица, эта война больше не мыслится как дуэль по своей сути. Ее парадигма больше не предполагает двух противников, которые сталкиваются лицом к лицу. Речь идет совсем о другом, а именно о крадущемся охотнике и скрывающейся добыче. Правила игры меняются: «В противостоянии двух сошедшихся в схватке противников цель состоит в победе одного и поражении другого — они оба должны сойтись лицом к лицу, чтобы победить. Сценарий охоты на человека принципиально отличен, так как отлична [sic! — Прим. пер.] стратегия каждого из игроков. Беглец старается избежать захвата, тогда как его преследователь стремится настигнуть и схватить свою добычу — охотнику для победы требуется конфронтация, а беглецу для победы необходимо скрыться» [62]. Отношение враждебности, как в игре в прятки, сводится к «соревнованию тех, кто прячется, и тех, кто ищет» [63].
Первой задачей является не обездвиживание противника, а его локализация и идентификация. Что подразумевает весь комплекс мер по обнаружению. Современное искусство слежки основано на использовании новых технологий, сочетающих видеонаблюдение с воздуха, перехват сигналов и отслеживание нанесенных на карту траекторий.