Тосикадзу Кавагути

ита­льян­ски

Го­ро про­сто опу­стил го­ло­ву и про­мол­чал. А Фу­ми­ко от­ве­ти­ла им по-ан­глий­ски: «Вы, пар­ни, не зна­е­те, ка­кой он оба­я­тель­ный», по-рус­ски: «У него хва­та­ет му­же­ства брать­ся за са­мую труд­ную ра­бо­ту», по-фран­цуз­ски: «Он по­сто­ян­но со­вер­шен­ству­ет­ся и ни­ко­гда не сда­ет­ся», по-гре­че­ски: «Он уме­ет пре­вра­щать невоз­мож­ное в воз­мож­ное», по-ита­льян­ски: «Я знаю, что он все­гда до­би­ва­ет­ся це­ли» и по-ис­пан­ски: «Он са­мый при­вле­ка­тель­ный из всех из­вест­ных мне лю­дей». По­том она до­ба­ви­ла по-япон­ски: «Ес­ли вы, ре­бя­та, пой­ме­те, что я толь­ко что ска­за­ла, я не про­тив ото­рвать­ся с ва­ми на всю ка­туш­ку».

Это был один из та­лан­тов Кей –

жить счаст­ли­во,

как все­гда от­ме­ча­ла Хи­рай.

С тех пор как Кей за­бе­ре­ме­не­ла, она каж­дый день раз­го­ва­ри­ва­ла со сво­им ре­бен­ком. В че­ты­ре неде­ли, воз­мож­но, слиш­ком ра­но на­зы­вать плод ре­бен­ком, но Кей это не сму­ща­ло. Она счи­та­ла вре­мя, про­ве­ден­ное за эти­ми раз­го­во­ра­ми, са­мым счаст­ли­вым в сво­ей жиз­ни.

Прошло полгода с тех пор, как он начал называть меня по моей девичьей фамилии… – Котаке понизила голос. – Его болезнь потихоньку прогрессирует… Он угасает, медленно, но необратимо… Его память обо мне исчезает… – Котаке горько усмехнулась. – Я мысленно готовилась к этому, – тихо сказала она.