Столь же легко, сколь и неправильно, он говорил на нескольких языках;

Я был Гомером; скоро стану Никем, как Улисс; скоро стану всеми людьми — умру

Наши голоса слились в монотонном завывании:

– Случилось одному чистюле
Стирать свои трусы в кастрюле.
Ну, а жена в кастрюле той
Ему сварила суп густой[2]

Затем, выдержав торжественную паузу, мы продекламировали:

– Мораль?
Мораль проста как ягодица:
Плевать в колодец не годится!