Глеб Морев

Елена Кумпан вспоминает, как в конце 1969 года Бродский, рассказывая ей о зимней Ялте, говорил о том, что этот город создает иллюзию отсутствия советской власти: «Понимаешь, Софья Власьевна рассчитана на зиму, а там, в Ялте, — зимы нет. Не чувствуется. И ты как будто всех обманул. Обвел. Вынырнул из этой передряги. И так хорошо!» [236] Стремление Бродского «всех обмануть» и «вынырнуть из этой передряги» — то есть жить так, как будто никакой советской власти не существует, — было хорошо понято госбезопасностью.

По воспоминаниям Проффера, из бумаг, присланных в Вену из Москвы, следовало, что «в московском посольстве не желали осуществления матримониальных планов Иосифа; так или иначе, теперь, когда он появился здесь другим путем, к нему отнеслись настороженно» [242]. Потребовалось вмешательство массмедиа, чтобы отношение изменилось [243]. 15 июня Бродский наконец получил разрешение на въезд в США. Проффер до конца жизни считал, что «по его делу было принято решение в Вашингтоне, причем на относительно высоком уровне» [244]. В отличие от первой империи, не желавшей делать для поэта никаких исключений, бюрократическая машина второй сразу пошла ему навстречу.

Ретроспективно он описывает свою позицию по отношению к государству следующим образом: «Что происходит в России? Государство рассматривает своего гражданина либо как своего раба, либо как своего врага. Если человек не подпадает ни под одну из этих категорий, государство предпочитает все-таки рассматривать его как своего врага со всеми вытекающими последствиями»

Предметом нашего рассмотрения становятся, в одном случае, поведенческая стратегия поэта (Бродский), в другом — последствия написания и обнародования им стихотворения, приравненного как самим автором, так и его современниками к поступку, к политическому действию (Мандельштам), в третьем — сложное и взаимосвязанное сочетание поступков с эпистолярными и художественными текстами (Пастернак).

«Независимость — лучшее качество, лучшее слово на всех языках»; «В своей работе человек не должен зависеть от других», — писал и говорил Бродский

Бродский, заявлявший, что «идентичность поэта должна строиться скорее на строфах, а не на катастрофах»