Томас де Ваал

В 1905 году журналист Луиджи Виллари был очарован небольшим кавказским городом с двадцативосьмитысячным населением:
"Сводчатые пассажи, впитавшие в себя аромат всех тайн Востока, где расположились занавешенные темной тканью лавчонки, толпы татар, облаченных в длинные синие туники, мелькающие здесь и там зеленые тюрбаны мулл, – все было очень привлекательным. В маленькой открытой комнатке без дверей я увидел учителя, преподающего дюжине мальчиков основы религии. Он нараспев монотонно бубнил свой урок, раскачиваясь вперед и назад. В другой комнате цирюльник сбривал очередной своей жертве остатки волос. На каждом шагу встречались лотки с чаем и кофе, но тех диковинных вкусных восточных сладостей, которые я отведал в Константинополе и Сараево, найти мне не удалось. Огромные нескладные верблюды отдыхали в темных галереях и крошечных двориках. Миновав зловонный базар, вы неожиданно выходите к прекрасной мечети, называемой Гёк Джами" (1).
Этим городом был Ереван. В то время его смешанное население составляли армяне и мусульмане, городским головой был русский, а атмосфера его была напоена духом Ближнего Востока. В течение нескольких веков Ереван был форпостом Персидской империи, но ко времени его посещения Виллари город на протяжении уже почти восьмидесяти лет находился в российском владении. Ереван стал столицей Армении чуть ли не по ошибке. "Многие армяне считают Ван своей столицей", – пишет другой путешественник, Уильям Элрой Куртис, побывавший в Ереване спустя пять лет после Виллари в 1910 году. (2) Куртис имел в виду город в турецкой Армении, к югу от Еревана, но с таким же успехом он мог назвать и расположенную севернее столицу Грузии Тифлис, большинство населения которого тогда составляли армяне.

Легкость, с которой армяне смогли стереть с лица земли азербайджанскую мечеть в своем городе, можно объяснить лингвистическим трюком: азербайджанцев Армении, оказывается, легко вычеркнуть из истории страны, потому что до двадцатого века слово "азербайджанец" вообще не употреблялось, и представителей этого народа называли "татарами", "турками" или просто "мусульманами". Тем не менее, они не были ни персами, ни турками. Это были турецкоговорящие шииты – подданные персидской империи времен династии Сефевидов. Словом, это были предки тех, кого мы теперь называем "азербайджанцами". Таким образом, когда армяне говорят о "персидской мечети" в Ереване, название "персидская" заставляет забыть о том, что большинство молившихся в этой мечети со времени ее постройки в 1760-х годах должны были быть в сущности азербайджанцами.

Чтобы отыскать армянина, они заставляли всех произносить слово "фундук" по-азербайджански. Считалось, что армяне не умеют правильно произнести начальный звук "ф", говоря вместо него "п".

Фрейд однажды заметил, что чем меньше различий между двумя народами, тем больший масштаб они принимают в их воображении. Он назвал это нарциссизмом мелких различий. Его проявление можно видеть в том, что враги нуждаются друг в друге для напоминания о своей истинной идентичности.

"Ни один человек, с кем мы тогда беседовали, не изъявил желания вылететь в Армению. Все они просили вывезти их в Краснодар, Ставрополь или Ростовскую область. Почему? Они говорили: "Никому мы в Армении не нужны. Они нас не считают настоящими армянами, да мы и не настоящие армяне".

Чем дальше я шел в поисках ответов, в поисках первопричины этих убийств, тем больше я разочаровывался. Никто не считал себя в чем-либо виноватым.

Однако к двадцатому веку азербайджанцы, на протяжении многих веков жившие в восточной Армении, превратились в безгласных гостей, подвергавшихся дискриминации и вытесненных на социальную обочину. Армяне реализовали свое право на родину за счет этих людей. В 1918-1920 годах десятки тысяч азербайджанцев были изгнаны из Зангезура. В 1940-х годах еще десятки тысяч были депортированы в Азербайджан, чтобы освободить место для армянских репатриантов. Во время последней этнической чистки в 1988-1989 годах избавились и от оставшихся.
Если современные армяне и вспоминают о своих бывших азербайджанских соседях, то скорее как о хороших земледельцах. Говорят, что они всегда продавали на рынках лучшие фрукты и овощи. Тем не менее, среди азербайджанцев было много и зажиточных горожан, чьи потомки сформировали в Азербайджане могущественную политическую коммуну в изгнании. Многие в просторечии называют их "еразами", или "ереванскими азербайджанцами".

И тем не менее, в Ереване каждый день можно встретить множество азербайджанцев – они приезжают в город на грузовиках, покупают на рынках овощи и фрукты, продают дешевые товары ширпотреба, стиральный порошок. Как же так?
В действительности, это иранские азербайджанцы, для которых Армения – прибыльный рынок. Их ярко раскрашенные грузовички с тупорылыми рыжими кабинами и зелеными или синими тентами над кузовом ползут по дорогам Армении к нетерпеливым покупателям, оказавшимся, можно сказать, невольными пленниками в своей не имеющей выхода к морю стране. Все зависит от восприятия. Иран считается дружественным соседом, и эти водители, хотя и стопроцентные азербайджанцы по языку и по происхождению, являются гражданами Ирана – можно сказать, живое воплощение "персидской мечети". Армяне относятся к ним вполне терпимо, потому что занимаются с ними совместным бизнесом.

Одна важная причина быстрого увеличения численности бесчинствующей толпы заключается в том, что это не сопряжено с риском", – пишет Элиас Канетти в классическом исследовании психологии толпы "Толпа и власть". "Убийство, в котором участвуют многие, которое не только безнаказанно и дозволено, но и по сути рекомендовано, для подавляющего большинства людей является непреодолимым искушением"

в 1989 году на границе Армении и Азербайджана произошел обмен пациентами двух психиатрических больниц. Потребовалось несколько часов, чтобы убедить пациентов, обнаруживших больше политического здравомыслия, чем их правители, распрощаться с медперсоналом и пересечь границу