Саманта Шеннон

Стрелы были бессильны. И мушкеты. Это ведь не просто один из змеев, даже не просто высший западник. Этого создания не видел на своем веку никто из ныне живущих, но имя его Эда знала.
Фиридел.
Он, называвший себя правым крылом Безымянного. Фиридел,­ вскормивший и возглавивший драконье воинство, чтобы в Горе Веков поставить на колени род человеческий.
Он проснулся.
Зверь кружил над Аскалонским дворцом, его тень ложилась на сады и лужайки. Эде стало дурно, кровь у нее горела: запах чудовища воспламенил сиден в ее жилах.
Длинный лук, спрятанный в ее комнате, был недоступен. Годы без событий притупили ее бдительность.
Фиридел опустился на Невидимую башню. Его хвост обвил стены змеиными витками, а когти нашли опору на шпиле. Посыпавшаяся вниз черепица заставила разбежаться стоявших внизу.
Голову его венчали два беспощадных рога. Глаза пылали из темноты колодцами магмы.
— Королева Сабран.
Небо отозвалось на его голос. Должно быть, эти слова услышала половина Аскалона.
— Семя Защитницы. — С башни посыпались новые осколки камня. Стрелы отскакивали от его брони. — Выходи, предстань пред своим древним врагом или смотри, как будет гореть твой город.
Сабран не ответит на этот вызов. Кто-нибудь ее удержит. Совет Добродетелей вышлет представителя для переговоров.
Фиридел оскалил блестевшие металлом зубы. Эде не был виден верхний балкон высокой Алебастровой башни, но ее обострив­шийся слух различил второй голос.
— Я здесь, чудовище.
Эда похолодела.

Я выжимаю себя упражнениями досуха, и все равно кто-нибудь выступает не хуже меня, не доводя себя до бессонницы. Они пьют, курят, смеются вместе, а я только и могу, что оттачивать­ свое мастерство. За четырнадцать лет вода во мне не стала такой, как надо, и мне страшно, Суза.
Здесь эти четырнадцать лет ничего не значат. Нас судят сегодняшним днем, а не вчерашним

Драконы рассматривали ее. Говорили, что им открыты глубочайшие тайны души, потому что люди состоят из воды, а все воды принадлежат им

Слышу твой голос. Мы знакомы? — Едва он открыл рот, она сказала: — Можешь не отвечать. Вижу, что ты дурак, а с дураками я знакомства не вожу

Вдохни напиток звездно-лунный,
Упейся словом золотым…

лицом была так прекрасна, что даже бабочки плакали от зависти.

Чей приказ он выполнял,
Чьим словам покорен был,
Напролом переходя
Море страшное в волнах,
Подымающихся ввысь?[4]
Манъёсю

Этой ночью я тебя не убью, мясница, – сказала она. – Но то, что ты видишь перед собой, – призрак. Я вернусь, когда ты меньше всего будешь ожидать. Я буду гнать тебя до края земли. И клянусь, что, когда мы снова встретимся, море станет красным.

ты сбрендил.
– Нет-нет. Я приближаюсь к стадии трансмутации. Белое солнце. Смыть загрязняющие примеси, просветить разум.

Черное солнце моей души