Надя Вассеф

На этой земле вдруг появилось два человека, за которых я бы с радостью отдала жизнь. Если бы я знала раньше, насколько крепка эта связь, я, быть может, и не рискнула бы стать матерью и поставить себя и других под угрозу такой страшной боли.

которая слышит каждое биение моего сердца

во времена такой культурной атрофии открыть книжный магазин было практически невозможно — и вместе с тем это было совершенно необходимо

Не могу представить, как можно воспитать в человеке чувство гражданского долга и принадлежности к обществу, если от всего мира его отделяет высоченная стена

Платон делал упор на служение общему благу. Сократ выступал за то, что нужно ставить собственное существование под сомнение. Аристотель считал, что залог благополучной жизни —

В его совершенстве есть искусственность, которая делает его уродливым

Зачем идти по жизни ослепленной собственным высокомерием

о еще важнее понимать, как мы читаем. Прозрение невозможно без чувства дискомфорта, а я сомневаюсь, что доктор Медхат способен принять хоть малейший дискомфорт.

Мы с Хинд и Нихал встали как по команде, и я протянула ему руку для рукопожатия. Он посмотрел на мою ладонь, потом нерешительно взглянул мне в лицо. Я все еще держала руку протянутой. Он подставил мне свой локоть. Я озадаченно склонила голову набок.

— Я не пожимаю руки женщинам.

Одна, две, три, четыре, пять секунд молчания. Затем я выдавила широкую улыбку.

— Тогда обнимемся? — предложила я.

Он разгневанно отвернулся и стремительно направился к выходу. Никто из нас не стал его провожать. Наш дружный хохот прокатился по всему кафе. Не знаю, слышал ли он его на лестнице. Да и плевать.

За все тридцать лет правления Мубарака я не встретила ни одного человека, который бы за него голосовал — да и вообще голосовал за кого-либо. Но в итоге всех выборов он вновь возвращался к власти с 97% голосов.