Вадим Шефнер

Идут года. Тебе уж тридцать восемь,
А ей все те же девятнадцать лет.

Она тебя любила — может статься,
Ты был ей всех дороже — может быть.
Ушла — чтобы навек с тобой остаться,
Забыла — чтобы ты не мог забыть.

Он был честней меня, смелее и умней,
Он в трудные часы был совестью моей.

Что ж, что хлебнули по дороге горя,
Но что достойней — сам себе ответь:
Пройдя грозу, увидеть берег с моря
Или на море с берега глядеть?

Рыбацкие шхуны ушли от земли,
На мачты надев облака.

Она бестолкова, она влюблена,
Наскучил ей белый халат.
В приемном покое дежурит она,
А мысли над морем летят.

Много слов на земле. Есть дневные слова —
В них весеннего неба сквозит синева.

Есть ночные слова, о которых мы днем
Вспоминаем с улыбкой и сладким стыдом.

Есть слова — словно раны, слова — словно суд, —
С ними в плен не сдаются и в плен не берут.

Словом можно убить, словом можно спасти,
Словом можно полки за собой повести.

Словом можно продать, и предать, и купить,
Слово можно в разящий свинец перелить.

Но слова всем словам в языке у нас есть:
Слава, Родина, Верность, Свобода и Честь.

Повторять их не смею на каждом шагу, —
Как знамена в чехле, их в душе берегу.

Кто их часто твердит — я не верю тому,
Позабудет о них он в огне и дыму.

Он не вспомнит о них на горящем мосту,
Их забудет иной на высоком посту.

Тот, кто хочет нажиться на гордых словах,
Оскорбляет героев бесчисленных прах,

Тех, что в темных лесах и в траншеях сырых,
Не твердя этих слов, умирали за них.

Пусть разменной монетой не служат они —
Золотым эталоном их в сердце храни!

И не делай их слугами в мелком быту —
Береги изначальную их чистоту.

Когда радость — как буря, иль горе — как ночь,
Только эти слова тебе могут помочь!

Он с клетки снимает тряпицу,
Потом открывает ее —
Молчат присмиревшие птицы
И в счастье не верят свое.

Но крылья легки и упруги,
И радость растет на лету, —
В каком-то счастливом испуге
Взмывают они в высоту.

Летят над землею зеленой,
Летят без дорог и границ,
И смотрит на них умиленно
Старик, выпускающий птиц.

Если долго на месте живешь —
Начинает казаться,
Что не так уж земля велика,
С каждым месяцем меньше она.
Вкруг тебя постепенно
Сжиматься она начинает.
Словно вишня вкруг косточки,
Сохнет она вкруг тебя.

Так мелеет душа.
Ты большим себе кажешься, мудрым,
Но корабль твоей жизни
Цепляется днищем за дно:
То в душе обнажаются
Отмели темных желаний,
Мелкой зависти ил,
Отложенья умерших обид.

Только с места сорвись —
И земля под тобой вырастает,
Обретает свой запах и цвет,
Наливается спелым плодом.
Ты не центр ее больше,
Ты — равный со всеми живыми.
Как ты мал и всесилен
На этой огромной земле!

Природы тайны живые,
Лесные сизые дали
Не заново, а впервые,
Казалось, ему предстали.

И мир шептал ему в душу:
«Таков я на самом деле!

Таков я весь — без обмана, —
Поющий и говорящий;
Я завтра привычным стану,
Сегодня я — настоящий!»