Евгения Макарова

Вы же ссорились с ним годами, разве нет? Как люди в бассейне, которые улыбаются друг другу на поверхности, а сами в это время пинаются под водой.

тобы жить с кем-то другим, нужна энергия.

Перед нами роман, воспаривший над всеми остальными произведениями американской реалистичной беллетристики со времен Второй мировой войны.

Это очень эффективно — заставить людей сомневаться. Они чувствуют, раз что-то идет не так, значит, пришло время перемен, даже если им этого и не хочется.

Он жаждал открыть дверь, которую только что запер, чтобы застать дом пустым. Он подумал, что это чувство немного похоже на желание присутствовать на собственных похоронах.

— Боже мой! — воскликнул Отто. — Остановить ее словесный поток — всё равно что попытаться подсунуть газету под собаку, которая собралась погадить.

— Боль пугает меня больше, чем смерть, — сказала Софи. — Я даже не хочу, чтобы мне давали болеутоляющее, потому что боюсь, что боль его победит. И тогда ничего не останется — кроме боли.

Те самые качества, которыми он когда-то восхищался в Расселе, стали поводом для неодобрения. То, что раньше он считал теплотой и щедростью Чарли, теперь он называл импульсивностью и тщеславием. В каком-то смысле, предполагала Софи, Отто определял собственный характер, противопоставляя его характеру старого друга. Он всегда считал, что они здорово дополняют друг друга.

Когда она в последний раз поднималась с его дивана, на одно ошеломляющее мгновение ей показалось, что она вся в крови и что эта кровь — очертания его тела на ее коже.

Он посадил ее в такси. Она оглянулась на него в заднее стекло. Он не смотрел ей вслед, а изучал витрину магазина.