Борис Поломошнов

Наверно, для человека нет ничего тяжелее, чем чувствовать себя одиноким, не принадлежащим ни к какой большой группе, с которой он может себя отождествить. Гражданин Германии, как бы ни был он чужд принципам нацизма, должен был выбирать между одиночеством и чувством единства с Германией, и большинство выбрало единство. Во многих случаях люди, не имеющие ничего общего с нацизмом, защищают нацизм от критики иностранцев, потому что расценивают ее как нападки на Германию. Страх перед изоляцией значительной части населения помогает любой партии завоевать его лояльность, стоит лишь этой партии захватить государственную власть».

Подлец – любому делу конец. Если только это «дело» делается не в его, подлеца, личных или корпоративных интересах.
И, тем не менее, в глазах своих инфантильно-наивных жертв подлец всегда неуязвим. Как ему это удается? Точно так же, как картежному шулеру удается подменить шестерку на туза: подлец ВСЕГДА ГОТОВ превратить уготованный для своих доверчивых жертв кукиш в указующий перст, направленный в сторону виновника всех их бед, являющегося – о, чудо! – по совместительству его, подлеца, врагом. несчастье, причиненное мной другому – мое счастье.
Это и есть подлость.

Если злорадство пассивно, созерцательно, умозрительно, то подлость активна, деятельна, энергична. Она преисполнена чувством хорошо исполненного долга, сознанием собственного достоинства и собственного же величия и великолепия.