Кэтрин Стокетт

Когда выхожу от Эйбилин, бетон в моей груди размягчается, тает, и несколько дней после этого я могу дышать свободно.

Каждое утро, пока не помрешь и тебя не закопают в землю, тебе придется принимать это решение. – Константайн сидела так близко, что я могла разглядеть поры на ее черной коже. – Тебе придется спрашивать себя: «Собираюсь ли я поверить в то, что сегодня эти дураки скажут обо мне?»

Садитесь-ка за стол, а я сделаю вам отличный сэндвич с беконом, возьмете с собой.
– И хлеб поджарите?
– Конечно. Хороший сэндвич на сыром хлебе не получишь.

Он из гринвудских Уитвортов или из Натчеза?
– Он сын сенатора штата.
Нижняя челюсть матушки отваливается так низко, что стукает по нитке жемчуга

Уродство живет внутри. Быть уродом значит быть гадким, злым человеком. Ты что, из таких?

И это так странно, потому что никто ничего не говорит, но мы все-таки умудряемся вести разговор.

Внизу десять комнат, в одной стоит чучело медведя-гризли. Зверь выглядит так, словно сожрал прошлую служанку и поджидает следующую

Мы все на прямой линии с Господом, но ты – ты говоришь ему прямо на ухо.

Каждое утро, пока не помрешь и тебя не закопают в землю, тебе придется принимать это решение. – Константайн сидела так близко, что я могла разглядеть поры на ее черной коже. – Тебе придется спрашивать себя: «Собираюсь ли я поверить в то, что сегодня эти дураки скажут обо мне?»

Повсюду таскаю за собой рекламный веер от крематория «Теплые похороны». Отлично помогает, да и достался бесплатно.