Вырыпаев

МАГДА. «Почему ты такой мокрый, Лоуренс?» – «Потому что я ходил по воде и провалился в эту воду». – «Для чего ты выбрал меня, Лоуренс?» – «Потому что я люблю тебя всем своим существом, дорогая моя». – «А что такое любовь, Лоуренс?» – «Это такое состояние, в котором мне не страшно умереть, дорогая». – «Значит, тебе не страшно умереть, Лоуренс?» - «Нет, мне не страшно умереть, дорогая». – «Значит, ты скоро умрешь, Лоуренс?» – «Все мы скоро умрем, Магда». – «Значит у нас нет выбора?» – «Ни у кого нет выбора». – «Значит, все в этой жизни заранее решено?» – «Да, Магда, все в этой жизни заранее решено». – «Значит, то, что мы должны были встретиться и пожениться, это все было заранее решено, так?» – «Ну конечно, Магда, в этой жизни все заранее решено». – «И значит, то, что я увела тебя у своей лучшей подруги, это тоже было заранее решено, так?» – «Да, да, конечно, все было заранее решено». – «И то, что мы решили напиться втроем, и то, что мы пришли к Лауре домой? И то, что теперь она осталась одна, а ты уходишь ко мне, все это было заранее решено?» – «Абсолютно верно. В этом мире все дела и все события заранее решены».

Лоуренс и Лаура прекращают целоваться. Лоуренс отходит от Лауры и идет к Магде. Лаура остается стоять одна, она стоит, опустив голову, ее слегка качает. Лоуренс садится рядом с Магдой на диван.

МАГДА. А кто принимает все эти решения? Кто за нас все решает?

ЛОУРЕНС. Господь Бог, конечно, кто же еще.

МАГДА. Ты что веришь в Бога, Лоуренс?

ЛОУРЕНС. Думаю, да, Магда.

МАГДА. А почему ты такой мокрый, Лоуренс?

ЛОУРЕНС. Я ходил по воде и провалился в нее.

Лоуренс обнимает Магду, Лаура стоит там, где и была, она плачет.

ГУСТАВ. Одну минуту, дорогие дамы, я должен кое-что объяснить нашему Карлу, я хочу, чтобы он кое-что понял. Мы тут с ним еще не договорили. Понимаешь, дорогой Карл, а ведь это не важно, какой ты человек, Карл, плохой или хороший. Это не имеет никакого значения, потому что ты все равно Господь Бог. Кем бы ты ни был, Карл, ты все равно являешься телом Господа, все равно. Понимаешь, Карл? Кем бы ты ни был, ты тело Господа, понимаешь? Ты понимаешь, о чем я, Карл?

КАРЛ. Кажется, я начинаю понимать тебя, Густав.

ГУСТАВ. И моя жена Лора, каким бы человеком она ни была, и твоя жена Линда, все мы являемся телом Господа Бога. И ты, и она, и Лора, и я, все мы тело Господа, понимаешь, о чем я, Карл?

КАРЛ. Кажется, я понимаю, о чем ты, дружище.

ЛОРА. Я не понимаю, о чем ты. Что это за странная философия, что это такое, Густав?

ГУСТАВ. Ты Господь Бог, Лора, ты тело Господа Бога, понимаешь? Ты Господь Бог, Лора. И Линда тоже Господь Бог, и я Господь Бог, и даже наш очень, очень плохой Карл, он тоже Господь Бог. Все мы Господь Бог. И даже арабы, убившие и ограбившие твоего брата, Лора, – это тоже Господь Бог, вот что это за философия, дорогая моя Лора.

ЛОРА. Не смей называть Богом убийц моего брата, Густав.

ГУСТАВ. Все мы Господь Бог, Лора, и те, кто убивают нас в этом странном мире, все тоже, тоже, тоже, тоже…

ЛОРА. Звучит очень впечатляющее, особенно в три часа ночи, после такого количества выпитого сегодня. И на этом, я думаю, нам пора закончить этот вечер, дорогой мой. Идем домой, нас там ждем наша постель, пойдем положим туда наши усталые, пьяные тела Господа.

ЛИНДА. Красиво сказано.

КАРЛ. Очень.

Никто не может хотеть от меня большего, чем я могу, поэтому вам нужно заткнуться, господин судья