Сергей Александрович Соловьев

Быть художником — это, в конце концов, конечно же, не способность «откликаться на веяния времени», глубоко искренне или глубоко конъюнктурно, один черт, а талант построить собственную судьбу, личность, миропонимание, индивидуальное творчество вне всяких этих «веяний».

Я очень хотел в семьдесят пять под зеленой листвой, трепещущей от свежих порывов ветра, писать юных дев, озаренных солнцем

Красота ведь дивная, ошеломительная — пальмы в снегу!

Свидетельство об окончании семи классов музыкальной школы я подтвердил на выпускном концерте, объявляя в роли конферансье выступающих и их номера.

Все десять лет я отсидел на одной парте с Левой Додиным, ныне одним из самых крупных театральных режиссеров

От того, с кем учишься, с кем болтаешься по жизни первые пятнадцать-двадцать лет, зависит очень многое

За инструмент я садился лишь тогда, когда мама по длинному нашему домашнему коридору уходила в глубь его, на кухню. Тут я ставил на пюпитр какую-нибудь интересную мне книжку и, с увлечением читая ее, без разбора лупил по клавишам, лишь бы маме там, далеко на кухне, было слышно, что инструмент тренькает, издает какие-то там звуки — это значило, что я музицирую.

В тот достопримечательный вечер мне стало ясно, что иногда публика бывает не просто «дурой», но какой-то немыслимой патологической идиоткой: под видом эксклюзивного откровения, немыслимого и неконтролируемого художественного экстаза, ей запросто можно впаривать, наверное, любую чушь.

мое первое кинематографическое потрясение — фильм «Летят журавли». Потрясением эта картина была не только для меня — для целого поколения. Андрей Кончаловский, Глеб Панфилов, Василий Шукшин, Алексей Герман — все когда-то говорили о том же: встреча с этим фильмом стала поворотным моментом в судьбе

когда получается, что литература — отдельно, а жизнь — отдельно, то это и фальшивая литература, и фальшивая жизнь